гости улетали рано утром. Илюша играл на своём белом рояле, чистое небо горело огненным закатом, и на востоке взошла полная луна. Женя спустилась проститься с Давидом.

— Не хочу тебя обнадёживать, Женя, и связывать тебя каким-либо соглашением. Я ещё не готов к тому, чтобы создать семью. А ты уже об этом заговорила. У нас с тобой серьёзный сдвиг по фазе, — сказал он.

— В каком смысле?

— И в прямом, и в переносном.

— Будем иногда видеться в Скайпе, ладно? — предложила она.

— Конечно, мы ещё слишком мало знаем друг друга. И я считаю недостойным ограничивать твою свободу. Твоя жизнь там, в Америке.

— Ты меня любишь?

— Не знаю, можно ли назвать любовью возникшее между нами чувство?

Это какое-то помутнение рассудка. Скорей всего влюблённость.

Она даже немного обиделась, но взяла себя в руки. Они поцеловались, он сел в машину и уехал, а она смотрела ему вслед, пока автомобиль не скрылся в темноте ночи.

6

На следующий день после возвращения домой Женя вышла на работу. Руководство большой промышленной компания, куда её приняли после окончания университета, последний год учёбы наблюдало за ней и на выпускном вечере сделало ей предложение, от которого она не могла отказаться. Из окна её кабинета на седьмом этаже открывался великолепный вид на Нью-Арк, серо-голубую полосу Гудзона и Манхеттен. Она была уверенна в себе, знала, чем ей нужно заняться и, ознакомившись с сотрудниками, нашла их приятными и доброжелательными. Начальник отдела благоволил ей и Женя, представив ему программу своей деятельности, получила его одобрение. Красота её стала одухотворённой, она любила и была любима, а ничто другое не украшает женщину лучше, чем любовь. В первый же день после работы она взяла лэптоп, легла на постель и вошла в Скайп. Давид ей долго не отвечал, и Женя уже была готова отключиться, когда увидела на экране его заспанную физиономию.

— Привет. Я тебя разбудила?

— Да, я как раз находился в стадии быстрого сна.

— Извини, но я соскучилась и хотела сообщить, что уже прилетела.

— Я видел в интернете, что ваш рейс благополучно приземлился.

— Ты такой милый, когда сонный.

— А ты всегда шикарно выглядишь.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты сейчас оказался рядом со мной. Мы бы не расставались до утра.

— Почему до утра?

— Потому что мне утром на работу.

— Невозможно любить в сослагательном наклонении. Поэтому я и сказал тебе, когда мы прощались, что реальность, к сожалению, против нас. Ладно, пока. Спокойной ночи.

Через неделю на корпоративе к ней подошёл молодой мужчина и пригласил на танец. Уайт хорошо танцевал и уверенно вёл партнёршу. Потом он проводил её к столику и спросил разрешения присоединиться.

— Ты великолепна, Евгения. Я обратил внимание, что все смотрят на тебя.

— И что же мне делать, Уайт? Красота вызывает зависть женщин и поклонение мужчин. Но те, кому отказывают, могут мстить и оговаривать.

— Поэтому тебе нужен друг-покровитель.

— Я только начала работать и ещё не могу выбирать.

— Положись на меня. Я предлагаю тебе свою дружбу.

Женя окинула его изучающим взглядом. Высок, хорошо сложён, безукоризненно одет, умён, черты лица говорят о благородном происхождении, на руке дорогие швейцарские часы, значит богат. Он был одним из членов совета директоров: она заметила, как несколько дней назад он выходил из зала заседаний, беседуя с главным менеджером компании.

— Я согласна.

— Прекрасно. Вот за это мы и выпьем.

Он подошёл к официанту, взял с подноса два хрустальных бокала с виски.

— За твои успехи, Евгения.

— Спасибо, Уайт.

Он проводил её в подземный гараж и, когда она села за руль, поцеловал ей руку. Машина тронулась, и она посмотрела в зеркало заднего обзора. Он стоял, неотрывно глядя ей вслед.

С Давидом она говорила раз в неделю, по субботам. Разница в семь часов позволяла ей включать компьютер и выходить на связь утром и днём. Иногда к ней в комнату, услышав разговор, заходил отец и передавал привет Илюше и Мире. Но с Уайтом дела осложнились. Он стал заходить и приносить ей цветы, шоколад и недорогие подарки, и она почувствовала, что его отношение к ней изменилось, и он серьёзно увлечён. Он как бы невзначай встречал её в коридоре, поднимался с ней в лифте, ожидал в вестибюле после работы, сопровождал до автомобиля и, прощаясь, пожимал ей руку. Она всё понимала, так может вести себя только влюблённый мужчина, и терпеливо ждала объяснения. Однажды Уайт пригласил её в дорогой ресторан.

— Сегодня у меня день рождения.

— Поздравляю. Но мне нечего тебе подарить.

— Ты и есть мой лучший подарок.

Его слова лишь подтвердили её догадку. Они сели за столик, заказанный им ещё утром. Вышколенный официант приветствовал Уайта, как давнего клиента, и рекомендовал фирменный салат, гусиный паштет и запечённую в духовке телятину.

— За тебя, мой друг, — подняла она рюмку с изысканным французским вином.

— Благодарю, Женя. Я волнуюсь, как юнец. Хочу тебе сказать очень важное для меня.

— Пожалуйста, не волнуйся. Я слушаю, — произнесла она, улыбаясь и стараясь снять напряжение, которое начало захватывать и её.

— Я не думал, что моя дружеская симпатия к тебе перерастёт в нечто большее. Кажется, я потерял голову.

— Наверно, это просто увлечение, которое скоро пройдёт.

— И я так думал. Нет, не проходит. Я влюбился в тебя и это окончательный приговор, как говорим мы — юристы.

— Любовь мужчины к женщине естественна и делает мир лучше. В нашей благословенной стране столько прекрасных женщин. Они были бы счастливы услышать от тебя такие слова.

— Но я люблю тебя. Я ещё не встречал такой, как ты.

— Я люблю и уважаю тебя, как друга.

— Но я говорю о совсем другом. Ты слишком умна, чтобы не понять.

— Давно почувствовала, что с тобой что-то происходит. Теперь я услышала это от тебя. А что дальше? Ни к чему не обязывающий роман?

— Выходи за меня.

Он вынул из кармана пиджака бархатную красную коробочку и открыл её.

Женя увидела роскошное золотое кольцо с брильянтом.

— Я еврейка, Уайт. Я тебе не подхожу.

— А я протестант. Для нас евреи — избранный народ и мы преклоняемся перед ним.

— Мартин Лютер тоже нас вначале боготворил, даже написал памфлет о том, что Иисус родился евреем. А потом призывал изгнать нас и разрушить синагоги.

— Но ты же знаешь, что мы это изжили. А когда первые из нас сюда приплыли, то строили страну по Библии и еврейским традициям. Я клянусь, что никогда от тебя не отрекусь.

— Дай мне подумать, Уайт. Поверь, ты милый, дорогой мне человек. Но