Первая жадность, когда он будто бы черпал в ней жизнь, прошла, и теперь он осыпал девушку лёгкими поцелуями. С крыши он спускался как пьяный и лишь чудом не навернулся на лестнице. Сам отвлекался, и Майяри отвлекала, целуя его куда придётся: в губы, глаза, нос, щёки, подбородок, шею, уши, волосы…

Уже внизу Ранхаш опять на краткий миг с жадностью поцеловал её и, оторвавшись, с трудом различил ошеломлённые лица Редия и Ашия.

– Сорвался-таки…

За спиной оказался Шидай, с весёлым изумлением смотрящий на пьяно качающегося сына и нежно льнущую к нему Майяри. Ранхаш мотнул головой и, пошатываясь, побрёл в сторону комнаты девушки.

– И как сорвался… – вниз спрыгнул Викан. – Если бы меня там не было, он бы принёс её позже. Завёрнутую в плащ на голое тело.

Теперь Шидай даже обеспокоился и поспешил за Ранхашем. Тот обнаружился сидящим на постели Майяри. Казалось, он никак не мог оторвать полного безумия взгляда от улыбающегося лица девушки и с силой стискивал одеяло, натянутое до самого её подбородка. На полу валялись её сапоги и чулки, и Шидай, оценив состояние сына, предположил, что тому понадобились все силы, чтобы остановиться только на этом.

– Спи, спи… – тихо бормотал Ранхаш, целуя Майяри.

– Ты уйдёшь?

– Совсем ненадолго… только решу кое-что. Спи. Мы поговорим утром… когда ты придёшь в себя. Спи, Майяри.

Он погладил её по голове дрожащей ладонью и, поднявшись, спиной вперёд, не сводя с девушки взгляда, вышел из комнаты.

– Следи, – велел он Шидаю и направился к лестнице.

– Эй, ты куда? – обеспокоился тот, но сын, чуть не навернувшись на ступеньках, скатился вниз.

– Обалдеть, – поражённо выдохнул Викан.

Лекарь обернулся, услышав хныканье, увидел, что Майяри, усевшись на постели, пытается стащить с себя платье.

– Вот же мировое бедствие, – оборотень тяжко вздохнул и велел остальным: – Топайте отсюда.

Дверь за ним закрылась, и уже из-за неё донеслось:

– Ну иди сюда, помогу. Эх, Майяри, ну отчего ты меня никогда не слушаешься? Сказал же, как выпьешь лекарство, сразу спать. Ждёт теперь тебя утром совсем новая жизнь. И я даже не знаю какая, но, думаю, влюблённый Ранхаш будет ещё тем чудаком. Ну да сама виновата, – и донельзя довольным голосом протянул: – Нарвалась!

Мариш замер посреди коридора, бдительно прислушиваясь к затихающим звукам. Господа уже изволили пойти спать, слуги тоже потихоньку расходились по своим комнатушкам, и дворецкий наслаждался этими спокойными минутами.

Благородную тишину разрушили торопливые лёгкие шаги, раздавшиеся на лестнице, и в коридор выскочил Юдриш. Увидев нахмурившегося Мариша, оборотень поспешил к нему.

– Представляешь, кто на ночь глядя явился? – прошептал мужчина, весело вскидывая брови. – Наш доблестный харен. Хочет немедля видеть госпожу. И это в такой-то поздний час!

– Что ему нужно? – ещё сильнее нахмурился Мариш.

– Этого не сказал, но выглядит взволнованным и мрачным. Прям на себя не похож. Да ты взгляни, он на улице стоит. Заходить отказался, сказал, спроси сперва, можно ли госпожу увидеть.

Мариш шагнул к окну и действительно увидел рядом с дверью для слуг – парадные-то уже заперли – господина Ранхаша. Выглядел тот настолько необычно, что дворецкий коротко распорядился:

– Впусти. Я разбужу госпожу.

– Ты серьёзно? – поразился Юдриш, но поразился шёпотом, чтобы кто-то не услышал, как фамильярно он к господину дворецкому обращается. – Ночь на дворе, неприлично же мужика пускать к незамужней девушке в такое время.

– Впусти, – повторил Мариш и загадочно добавил: – Может, сегодня это закончится.

– Что закончится?

– Открой дверь! – почти прорычал дворецкий и направился в сторону покоев госпожи.

Лоэзия уже отпустила служанку и забралась под одеяло, когда услышала тихий, но настойчивый стук и голос Мариша.

– Госпожа, прошу прощения, что беспокою вас так поздно, но пришёл господин Ранхаш. Он желает видеть вас прямо сейчас.

– Господин Ранхаш? – девушка испуганно приподнялась. – Его пустили?

– Конечно, – голос дворецкого прозвучал так ровно, словно в дом Бодый всегда пускают припозднившихся гостей.

– Да… я сейчас… – Лоэзия откинула одеяло и торопливо опустила ноги с кровати. – Я сейчас.

– Он будет ждать вас в гостиной.

Девушка заметалась по комнате в поисках домашних туфель, которые аккуратно стояли на коврике подле кровати, и пытаясь одеться хоть как-то поприличнее. Неужели что-то произошло? Господин Ранхаш не стал бы беспокоить её так поздно по пустякам, да и Мариш бы не пустил его, будь дело пустым.

Затянув пояс халата, девушка ещё набросила на плечи плед, стащенный с кушетки, и опасливо выглянула за дверь.

Господин Ранхаш уже был здесь. Он стоял спиной к ней, заложив на поясницу руки, и смотрел в окно. Над его головой покачивались три светляка: один ослепительно-белый и два слегка зеленоватых – такие у Мариша получались. Заслышав лёгкие девичьи шаги, мужчина стремительно развернулся, и Лоэзия невольно замерла, поражённая беспокойством на лице жениха. В глазах его было что-то болезненное, словно какая-то мука снедала его изнутри.

– Господин Ранхаш, что-то случилось? – испуганно спросила оборотница и похолодела. – Что-то с Майяри?

Ранхаш стиснул губы и слегка опустил голову.

– Доброй ночи, госпожа Лоэзия. Нет, с Майяри всё в порядке… сейчас всё в порядке. Я побеспокоил вас так поздно по другому поводу.

Он умолк, на несколько секунд залюбовавшись девушкой. Тонкая, изящная, неумолимо прекрасная, окружённая облаком серебристых волос и мягкой ткани. Ранхашу казалось, что только сейчас он наконец-то понял, как красива его невеста. Словно бы вконец прозрел, чтобы осознать, что теряет, но… Но пьяная девчонка, которую он менее часа назад уложил спать, манила его куда сильнее.

– Простите меня, госпожа Лоэзия, я хочу расторгнуть нашу помолвку.

Продолжение следует...

Всего с момента начала истории прошло 4 месяца 27 дней.

В Жаанидые герои находятся уже 12 дней.

3 месяца и 29 дней назад Ранхаш и Майяри впервые встретились.

Второй том закончился на 16 дне 1-го месяца весны.

Титулы и чины Салеи

Титулы

Ха̀йнес (женский титул хайнѐси) – титул правителя Салеи. Является наследуемым. Правители Салеи оборотни-совы.

Хайрѐн (хайрѐни) – титул детей хайнеса. Даётся только детям хайнеса. Остальные родственники до пятого колена почтительно величаются рисами – «потомками сильнейшего».