– Ты хочешь, чтобы они бомбардировали равнину? Но они же рискуют задеть и атамидов…

– Нет, речь о другом. Слушай хорошенько, это очень важно! Надо, чтобы они пролетели над Новым Иерусалимом и сбросили снаряды на здание Генштаба…

– Но это же абсурд! Очень немногим удастся прорваться мимо башен ближней защиты, да и гранат ЭНВ недостаточно, чтобы разрушить такое здание!

– Не имеет значения, они должны разрушить крышу, только крышу!

– Альберик, что за бред! Десятки язе’эров должны будут принести себя в жертву, чтобы нескольким удалось добраться до Генштаба! И все это только для того, чтобы разрушить крышу?

– Именно! Клотильда, повторяю, ты должна мне верить! Они прекратят бомбардировку, как только крыша будет разворочена. Это жизненно важно! Никаких гранат, как только разрушат крышу!

* * *

15:04

Бой, который пришлось вести Танкреду против неизвестного метавоина, оказался самым тяжелым в его жизни. Этот Класс Четыре владел техниками высочайшего уровня, а главное, пребывал в безумной ярости. Танкред быстро взял себя в руки и мобилизовал все свои ресурсы.

И тот и другой отступали лишь при крайней необходимости и использовали щиты, только когда не могли действовать иначе. Оба предпочитали контратаковать, а не парировать, наносить удар, а не уклоняться; ионизированные лезвия сталкивались, скользя одно по другому и выбивая электрические дуги; удары сыпались непрестанно – кулаком, локтем, ногой, гардой меча, древком копья.

Успешная атака одного удваивала ярость другого, тот в свой черед отвечал свирепым ударом, разжигая пожар бешенства, пожирающий обоих противников в адской круговерти.

По мере того как бойцы вокруг них расступались перед этим безудержным торнадо, арена их дуэли мало-помалу расширялась. Столкновение превратилось в смертоносный танец, в котором они сближались, схватывались, сталкивались шлемами, стукались плечами. Трижды Танкреду удавалось обездвижить противника, взяв его в тиски, и трижды тому удалось высвободиться и перейти в атаку.

Внезапно, словно при звуке горна, означающего завершение симуляции, противники отпрыгнули в разные стороны на приличное расстояние. Танкред совершенно обессилел и предполагал, что его противник находится в таком же состоянии. Оба были ранены, кровь обильно лилась из широких надрезов, проделанных ионизированными лезвиями в семтаке экзоскелетов. Стоя лицом к лицу, дуэлянты описывали круги, словно два диких зверя, выжидающих лучшего момента, чтобы прыгнуть и вцепиться добыче в горло. И хотя в этот момент было бы проще выпустить реактивные снаряды «Вейнеров», оба, казалось, не желали прибегать ни к чему, кроме холодного оружия.

– Твое имя! – прокричал Танкред по общему каналу. – Скажи мне, с кем я бьюсь!

Вместо ответа противник снова кидается на него. Движение молниеносное, Танкред отскакивает в сторону, чтобы не оказаться насаженным на лезвие, которое за время атаки трансформировалось, удлинившись на пятьдесят сантиметров. Выпад чудовищно опасный, однако противник не продолжает его следующим движением так быстро, как должен бы. Усталость сказывается на его эффективности; прежде чем продолжить атаку, он неожиданно пошатывается. За это краткое мгновение уязвимости Танкред замечает незначительный жест, движение едва заметное, но до ужаса знакомое. Он уверен, что знает своего противника! Эта внезапная мысль на долю секунды приводит его в замешательство. И этого хватает безымянному воину, чтобы снова перейти в наступление. Он делает выпад в низкой атаке и ранит нормандца в левую ногу.

Танкред кричит от боли, а противник уверенным движением выдергивает лезвие и отступает на пару шагов, сжимая оружие в руке и явно намереваясь провести вторую атаку, на этот раз высокую. Однако замысел слишком очевиден. Опьяненный успехом, недруг не осознает собственной уязвимости, когда в полной уверенности, что находится вне досягаемости оружия Танкреда, отводит руку назад, пытаясь придать максимум мощи последнему удару. Большего экс-лейтенанту и не требуется.

Не обращая внимания на боль, терзающую раненую ногу, он изо всех сил посылает меч вперед. Такой выпад крайне сложно исполнить; он требует невероятной силы и точности, только уверенное чутье способно точно направить меч, чтобы лезвие легло плашмя. Но Танкред Тарентский не случайно был легендой среди бойцов, его оружие вонзилось прямо в грудь «Вейнера» противника и пробило семтак. Скорость удара была такова, что острие вышло из спины, отбросив назад кровавую взвесь.

Слишком удивленный, чтобы остановить свое движение, другой воин все-таки сделал выпад копьем в сторону Танкреда, но жизнь уже начала покидать его, и атака была лишена силы. Танкред без труда уклонился от клинка. Его противник стоял неподвижно, будто оцепенев, и смотрел на пронзившее его насквозь оружие, и вдруг покачнулся.

– Танкред… – произнес далекий голос по общему каналу.

Танкред мгновенно заледенел. Земля разверзлась под ним, вся равнина, провалившись внутрь себя и распавшись с апокалиптическим грохотом, ушла из-под ног; температура вокруг него снова подскочила, достигнув верхнего пика, потоки лавы изверглись в его экзоскелет, а голоса сирен, возвещающих конец света, разорвали барабанные перепонки.

На какое-то мгновение ему показалось, что крестоносцы ударами с орбиты решили превратить равнину в оплавленное стекло и что он пылает. Но нет, равнина была на месте, и бойцы тоже.

Просто он только что понял, кто его противник.

Он хотел закричать, но не мог издать ни звука. Чувствуя, что задыхается, он втянул шлем.

Тот, другой, перестал качаться и рухнул навзничь. Одним прыжком Танкред оказался рядом с ним и бросился на колени, постаравшись смягчить падение руками. Он не стал вытаскивать торчащий из тела меч: пока лезвие остается в ране, оно сдерживает кровотечение. Дрожащей рукой он нащупал клапан срочного открытия на спине «Вейнера», надеясь, что тот еще работает. Забрало втянулось, шлем обнажил окровавленное лицо Клоринды. Ее глаза уже были закрыты.

– НЕТ! – хрипло крикнул Танкред. – НЕТ!

Слезы застилали глаза, подбородок дрожал. Он желал лишь одного – умереть на месте, сейчас же. Его рука судорожно гладила волосы молодой женщины.

– Клоринда, любовь моя! – невнятно пробормотал он. – Почему? Почему ты не сказала, что это ты? Почему?

Метавоительница приподняла веки. Ее глаза, вначале безумные, наконец нашли Танкреда и сосредоточились на его лице.

– Ты жива! – воскликнул он, почти смеясь. – Спасибо, Господи! Я отнесу тебя в Новый Иерусалим. Нанохиры в госпитале тебя спасут, я уверен!

– Тан… кред…

Изо рта несчастной выплеснулась волна крови, не дав ей продолжить.

– Нет, любовь моя, не говори, береги силы, я отнесу тебя туда, где тебе помогут.

Не обращая внимания на раненую ногу, он выпрямился и попытался устоять на ногах, чтобы поднять тело молодой женщины. Но в экзоскелете оно весит слишком много.