Однако вопреки этому, Кейзем держался, продолжая бороться не только с алыми солдатами, но и с собственным естеством. Вот только таких, как он, оказалось слишком мало.

Кейзем рубанул наотмашь своим кинжалом, и лезвие, найдя лазейку между пластинами доспеха, распороло горло воину Хаоса. Он сделал шаг назад, убив следующего, и тут же был прикрыт метко пущенной стрелой кого-то из Отряда Певчих Птиц. Кейзем воспользовался дарованной Силой Чистого Пламени, однако что может сделать одна белая капля в океане алых тел? Лишь сгинуть бесследно.

Оказавшись, наверное, последним из Отряда Змей, он прекрасно понимал, что нужно отступать. Но куда бежать от океана, который залил весь Мир, а теперь пытается захлестнуть единственный оставшийся остров?

Это было первое и последнее поражение Ордена Чистого Пламени. А уже через несколько часов от него ничего не останется, кроме воспоминаний.

Так тяжело обстояли дела не только у них. Магическая защита и дальнейший напор свели на нет всю оборону БОГов, без малейшей возможности на ее восстановление.

Потеряв в тяжелом бою всех без исключения учеников, ледяной Хксалх Обхар продолжал прикрывать молодую Веину. Когда дела уже грозились закончиться смертью, им удалось найти туннель, по которому они стали отступать назад. Обхар всегда умело расходовал свои силы, но в этот раз навыка просто не хватало. Ледяные шипы пробивали алую броню, прошивая двоих, а то и троих, но солдат Хаоса меньше от этого не становилось.

Веина тоже старалась помочь, но в узком туннеле от ее цепей было мало толку поэтому в тот момент, когда Обхар понял, что обоим им не выжить, он резко оттолкнул ее своей лапищей и на общем наречии проговорил:

– Беги, дитя.

– Нет! – прокричала Веина, бросившись обратно, но тут же налетела на глыбу льда длиною не менее пяти шагов, которая заполнила весь туннель от пола до потолка.

Пытаясь спасти молодого Бойца, Обхар, как истинный учитель, пожертвовал собой ради нее.

Сквозь мутную пелену магического льда Веина видела силуэт сражающегося Хксалха, которого всегда побаивалась, а его лекции и уроки почти ненавидела, так как он всегда был чересчур требователен к ней. Ее цепи бились о ледяную преграду, пытаясь прорваться к нему, но аркан Обхара оказался девочке просто не по зубам. Все, чего она смогла добиться, это несколько глубоких трещин, доходящих едва ли до половины ледяного барьера.

Веина остановилась и медленно сползла, когда сквозь мутный лед, покрытый трещинами, увидела, как могучую фигуру Хксалха пронзили несколько пар мечей и двуручная секира. А после удара молота, раздробившего грудь, Обхар перестал сопротивляться окончательно.

Девочка плакала от бессилия и ужаса, что довелось ей пережить за эти дни. Ей вспоминался родной дом и родители, а после и Хозяин Одинокой Горы, соблазнивший ее рассказами о подвигах, славе и благом деле. И чем все это закончилось? Она лежит, вся в слезах и крови, прижавшись к холодной стене, которую пытаются прорубить алые воины, и даже не думает бежать, так как уже не видит в этом смысла.

Эта война стала испытанием для каждого.

После обвала Гончий потерял Младшего, не сумев защитить того, кто должен был сменить его на посту наблюдателя Одинокой Горы. Раненый и без патронов, сжимая в руке копье, он продолжал сражаться, пытаясь организовать хоть какое-то подобие обороны из оставшихся бойцов в одной из пещер.

Пятерке эльфов не повезло оказаться в их числе. Они были плотно зажаты в тупике одного из туннелей и уже потеряли двоих. Кроме семи бойцов, что были с ними, пали Армил и Арвил. Их тела лишь мешали, но никто даже и не подумал бросить тела братьев на растерзание Хаосу.

Колчаны почти опустели, а изящные клинки не смогут долго сдерживать алый поток.

Род величайших вампиров сократился еще на четыре особи. Они отдали свои жизни, отвлекая на себя гигантов, прорвавшихся внутрь горы.

Забыв о собственной безопасности, на вершине горы Лакер, не останавливаясь ни на секунду, плел арканы, спасавшие тех, кто должен был погибнуть от полученных ран. Заклятья настолько поглотили его, что он просто не заметил алую молнию, росчерком рванувшуюся к нему.

Лакера пробило навылет, а три арбалетных болта, угодившие в грудь, почти закончили свое дело. Но лекарь бы выжил и после таких ранений, воспользовавшись припасенным арканом. Ему не хватило пары мгновений – алый воин своей клейморой отрубил ему голову.

Те, над кем притяжение не было властно, лицезрели печальную картину. Они, как никто, осознавали, что бой полностью проигран и уже никакое чудо не спасет их. Одинокая Гора была охвачена водами алого океана. Против такой орды не поможет никакой талант или умение.

Как бы ни было тяжело, Синара и Аутхельм постоянно старались держаться вместе, прикрывая друг друга. Но воздушное сражение тяжелее тем, что обороняться приходится со всех возможных направлений. А главная проблема заключалась именно в том, что Хаос имел все ресурсы для этого.

Алые гарпии, крылатые твари, полудраконы стали бросаться на Аутхельма, пытаясь сломать его крылья и прижать к земле. Полудемон не сдавался, разрубая их своим мечом, и кровь лилась с небес, однако в сражении не было толка. Зажатый со всех сторон Аутхельм не заметил, как его отрезали от Синары, а после, когда он отвлекся на поиски возлюбленной, Хаос набросился на него с такой силой, что переломало крыло, и полудемон, облепленный алыми телами, камнем полетел вниз. Рухнув на вершину горы, он разбросал Хаос в стороны.

Аутхельм продолжил бы бой на земле, но, устремив взор к небесам, увидел, как когтями и клыками впивались в плоть Синары крылатые твари Хаоса. Он бросился к ней на помощь, однако сломанное крыло не позволило ему оторваться от земли.

Все, что Аутхельм смог сделать, так это поймать ее окровавленное мертвое тело, брошенное вниз, едва ее покинули последние капли жизни.

Держа мертвую Синару на руках, Аутхельм не замечал, что творится вокруг, и ему было откровенно плевать на несущихся на него алых воинов.

В этот момент каждый из Бойцов терял либо своего друга, либо брата, возлюбленную или жену. Они бились до последнего, потеряв даже надежду на победу, готовясь к смерти, и максимум, на что БОГи могли рассчитывать, так это подороже продать свои жизни. Зажатым со всех сторон, им оставалось лишь делать то, к чему их готовили – сражаться на пределе дозволенного.

Бойцам оставалось совсем немного. Их потери росли с каждой минутой. И когда уже самые стойкие начали сдаваться, когда ломались мечи и лопались доспехи, когда сила отката от заклинаний заставляла терять сознание, когда одни жертвовали своими жизнями, чтобы еще выиграть несколько минут для других, именно тогда из глубин Одинокой Горы вырвалось сиреневое сияние, заполнившее весь Осколок и тропы, тянувшиеся от него.

Купол хрустального дерева, что расширился за считанные секунды, не оставил от армии Хаоса даже обгорелого доспеха, уничтожив орду, почти сломившую Бойцов. Сияние очистило весь Осколок и тропы от алого цвета, и лишь оставшиеся разрушения были вечным напоминанием о случившемся.