litbaza книги онлайнИсторическая прозаЖенщины Девятой улицы. Том 2 - Мэри Габриэль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 170 171 172 173 174 175 176 177 178 ... 208
Перейти на страницу:

Во многих отношениях это была одновременно худшая и лучшая для нее среда на конец года, в течение которого художница контролировала собственную жизнь все меньше. Она получила возможность оценить свое жалкое настоящее, находясь там, где когда-то начались ее мучения. Теперь, обладая интеллектом и опытом взрослой женщины, Джоан могла лучше понять динамику своей семьи, в которой смешались боль и восторг, насилие и преданность и которую она никак не могла постичь ребенком. Она также получила возможность новыми глазами увидеть атмосферу, в которой когда-то зародилось ее творчество. Она смотрела на суровое, продуваемое всеми ветрами озеро из окна дома, погруженного в притупляющую чувства тишину. «Все вокруг всё делают украдкой», — написала она Майку 27 декабря и продолжала:

Теперь я понимаю, почему жизнь здесь заставляет заниматься живописью. В бесконечной череде выходных и праздников я исчерпала всю старую ностальгию, и теперь ее нет: к черту это озеро и к черту мою реакцию на него и на прошлое — черт побери, все это так угнетает…

Все здесь так четко сформулировано, выражено специальными словами и разложено по полочкам — хуже, чем на почте с запирающимися абонентскими ящиками…

Отец меня ужасает, я от него действительно в ужасе. Он каждые пять минут говорит мне, что делать, пока я чуть ли не ору ему, как раньше: «Да оставь же ты меня в покое!» А мама этого словно не слышит. Здесь так тяжело дышится…

Папа подарил мне на Рождество книгу «Самоучитель по рисованию»…

Мама становится все более щедрой, мы вечно обсуждаем с ней то поездку в Европу (первым классом), то покупку пальто из меха леопарда…

Жаль, что я не слышала так многого у Билли Холидей раньше — тогда я бы погрузилась в пучину грусти, а ты бы меня поднял[2252].

Джоан пыталась развлекаться, сильно напиваясь на встречах с Барни и Лоли, которые в это время тоже приехали в город повидаться с матерью Барни. Компанию им составлял и Тед Гори, также вернувшийся домой на праздники[2253]. Но ничего не помогало. «Чувак, я почти не могу этого принять», — сказала Джоан в одном письме, ужасно несвязном, явно написанном в хорошем подпитии[2254]. Однако уже на следующий день ее обычный тон по отношению к родителям, обиженный и пренебрежительный, кардинально изменился. У ее отца случился сердечный приступ. «Оказавшийся поблизости врач осмотрел его и срочно отправил в больницу с кислородной подушкой, — писала Митчелл. — Теперь он под присмотром врачей, а мама с ума сходит[2255]».

Джоан Митчелл, написавшая 29 декабря 1954 г. то письмо, снова стала маленьким ребенком, которым она никогда не позволяла себе быть. Злобная личина, которую она носила, словно щит, исчезла, и на смену ей пришли растерянность, печаль, жалость и даже любовь. Женщина рассказывала:

Я три раза ходила его проведать и каждый раз переодевалась, чтобы ему понравиться… Он совершенно разбит и… мил, каким никогда не бывал в другом положении…

Они оба чертовски замкнутые и отстраненные… Она просто живет в изоляции огромной квартиры и буквально ни у кого ничего не просит. Если он умрет, что, черт возьми, с ней будет?.. А если он станет инвалидом, это будет еще более жестоко. Целый день я металась между ними, как Гибралтар, со всеми своими тревогами, связанными с папой… Я годами представляла себе эту чертову больничную сцену. Будто он говорит: «Тебе всегда было наплевать». Но при этом держит меня за руку…[2256]

Каждый вечер Джоан возвращалась одна в пустую родительскую квартиру, чего, как она вдруг поняла, с ней прежде никогда не бывало[2257]. Ее родители всегда находились там, погребенные каждый в свою изолированную жизнь. Джоан бродила по огромным апартаментам. Как ни странно, теперь, совсем без людей, их нельзя было назвать тихими: каждый уголок был наполнен шумными воспоминаниями. «Смесь чувств почти осязаемая», — признавалась Джоан[2258]. Год 1954-й ознаменовался для нее мыслями о смерти и депрессией. Даже ее картины стали какими-то призрачными, лишенными цвета. Своей тревожностью они походили на скульптуры Джакометти, чьи очертания выражали поразившее человечество бессилие. До приезда на родину Джоан сбилась с пути. Но в данный момент, стоя в квартире родителей на 10-м этаже и глядя на ослепительные огни города за неспокойным озером Мичиган, она думала о человеке, когда-то научившем ее позору неудачи, а теперь находившемся при смерти. И художница полностью перенастроила свой внутренний компас. Это был решающий в ее жизни момент. После него навсегда изменились как она сама, так и ее творчество[2259]. Тогда Джоан освободилась от губительного влияния отца и самой себя, какой была в детстве. И результат этой трансформации был поистине великолепным.

В Чикаго Джоан много читала Рильке[2260]. В Нью-Йорк она вернулась после Нового года, когда стало ясно, что ее отец выживет. Приехав в город, она воспользовалась советами, которые великий поэт дал молодому творцу, будь то поэту или живописцу: «Радуйтесь росту ваших владений, куда вы никого не возьмете»; то, «что мы называем судьбой, рождается из глубин самого человека, а не настигает людей извне». А еще он сказал: «Есть только одно, что необходимо нам, — это одиночество, великое одиночество духа. Уйти в себя, часами не видеться ни с кем — вот чего надо добиться»[2261], [2262].

1 ... 170 171 172 173 174 175 176 177 178 ... 208
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?