Все в лыковой одежде, та влажно блестит. Блестят и дубины.Придон покрепче сжал свою суковатую палку, взмолился отчаянно богам, чтобы невертелась в мокрых пальцах.

– Стоять, – проревел один из мужиков жуткимголосом, хотя Придон и женщина и так застыли в страхе, не двигались. –Что-то чужаки в наши края зачастили…

– Убить, да и все дела, – буркнул второй. –Чего ты с ними?

Придон сказал торопливо:

– Мы не те чужаки!.. Мы здесь впервые. Я хочу выйти изЛеса…

Разбойники переглянулись. В глазах было непонимание. Вожак,он говорил первым, глухо хохотнул:

– Из Леса?.. Тебя бешеная улитка погрызла?.. Тебя убьемсейчас, тогда тоже попадешь в Лес, только там уже охотятся и собирают корнитвои пращуры. Окромя Леса нет Леса!

Придон нервно сглотнул. На миг в этом мокром хлюпающем мирев самом деле показалось абсурдным видение знойной раскаленной Степи, гдедальний горизонт, а над головой всегда-всегда небо, когда синее, когда темноесо звездами, когда с тучами…

Он сказал вполголоса:

– Женщина, держись сзади.

Он шагнул вперед, дубина в его руках поднялась. Удар былнацелен в голову, но вместо этого Придон ткнул концом в живот вожака, тут жеразвернулся и отвесил по мощному удару мужикам справа и слева.

Оказалось, хитрил напрасно, вожак даже не сделал попыткизакрыть голову. А от удара в живот медленно согнулся, двое ухватились заголовы. Придон медленно приходил в ту боевую ярость, что обычно вспыхивала внем мгновенно, едва слышал зов боевого рога или звон клинков, сейчас же рукиналивались и наливались силой, он крутился, бил, отпрыгивал, бил снова, ужевыбирая уязвимые места.

Рукоять дубины перестала выскальзывать из пальцев, рукиПридона вздрагивали, когда слышался сухой стук, будто бил по валунам, пальцынемели на миг, но он снова вертелся посреди поляны, мужики уже вокруг, бил,прыгал, что-то орал, снова бил, уже нещадно, стремясь размозжить их всех влипкое кровавое мясо…

Сквозь шум в ушах донесся отчаянный крик женщины:

– Хватит!.. Надо уходить!

Он с трудом заставил себя остановиться. Дыхание вырывалось стяжелыми хрипами. Пот заливал глаза, но сквозь мутную, щипающую глаза пелену онувидел всех пятерых. Один сидел на корточках, двое с руганью нянчилиповрежденные руки, четвертый щупал лохматую голову, с изумлением рассматривалкровь на пальцах. Волосы на голове вздыбились, слиплись и торчали, как гребеньрассерженной ящерицы.

Но вожак стоял под деревом, дубина в руках, цел, разве чтона скуле расплывается громадный кровоподтек. Глаза с изумлением уставились наПридона.

– Что за букашка? – проревел он сизумлением. – Такое мелкое, а дерется?

Придон чувствовал, что его грудь вот-вот лопнет, в этоммокром воздухе вообще трудно шевелиться, не то что драться, легкие ужепревратились в гадкое желе, он прохрипел:

– Женщина… пошли дальше. Если эти захотят трепки, я имее устрою еще.

Она испуганно прижималась к его боку, мешала двигаться.Дорогу загораживал только один, но у него кровоточило ухо, красные каплиоросили бок и грудь, и, когда Придон приблизился, разбойник поспешно отступил всторону, ломая кусты. Там послышался треск, разбойник повалился, заорал, к немубросились двое, слышно было, как молотят дубинами по траве и мокрой земле,донеслось звериное рычание, но Придон все ускорял шаг, Цветок почти бежала,вскоре деревья закрыли их от страшных с виду, почти неуязвимых, но никчемных насамом деле бойцов.

Дорога пошла вверх, земля стала чуть суше. Придон со стономпривалился к стволу дерева. Цветок вскрикнула, с силой дернула его за плечи.Придон успел увидеть, как вспучивается мох, лопается, поднимаются толстыечерные корни с шевелящимися мелкими корешками, похожими на гнусных червей.

Он почти бежал на подгибающихся ногах, смутно чувствовал,как женские руки опустили его на мягкий мох.

– Вот видишь… – прохрипел он. – Есть люди… Онасмотрела круглыми от ужаса глазами, на перепачканном лице было потрясенноевыражение.

– Но откуда они?

– Не знаю, – ответил он. – Из другой деревни…Она договорила:

– …Не из города? Он помотал головой.

– Не из города, точно.

– Почему?

– Ты еще не видела города. Самой не захочетсявозвращаться.

Дальше он двигался неровно, припадая на ушибленную ногу, итак же неровно проплывали, дергаясь и покачиваясь, по обе стороны влажныезаросли. Иногда приходилось ломиться сквозь зеленую стену, всякий раз из-подног что-то выскакивало, плюхалось с разбегу в невидимую воду. До него долеталибрызги, но, сколько ни всматривался, воды не видел.

За кустами сопело, чавкало, хлюпало. Он видел, как иногдатам вдалеке вздрагивает дерево: неведомый зверь чешется спиной либо дереткогтями кору. Под ногами попеременно сменялся мох с красного на желтый, сжелтого на коричневый, совсем редко попадались участки, полностью засыпанныеопавшими листьями. Затем снова мох: красный, желтый, коричневый,грязно-зеленый…

Он двигался, весь облепленный сором. Под одним деревом попалпод падевый мед, мельчайшие капельки покрыли всего с головы до ног росинками,что расплылись по коже, сразу стало трудно дышать. Паутина, в которую влезал тои дело, теперь прилипала. На руках и ногах уже барахтаются беспомощно всякиебабочки, жуки и гусеницы, пытаясь отлипнуть, гигантские вьюнки на глазах душатдеревья, от тех идет треск, клочья коры сыпятся серым дождем, стучат по головеи плечам, липнут так, что скоро превратится в серое панцирное чудовище.

Справа пошли толстые деревья, где коры не увидеть под массойдвигающихся муравьев, чуть дальше настоящий бой между муравьями и огромнымиразъяренными осами, пытаются отстоять гнездо с жалкими запасами меда.

Цветок молча потащила Придона по широкой дуге в сторону.

Перед глазами плыло, тело стонало, каждая мышца плакала отболи. Чувства притупились, страшного леса не страшился уже потому, что отусталости ничего больше не боялся. Даже трясины, что может оказаться подтолстым слоем мха. Только бы лечь, вытянуть гудящие ноги, а там…

– Если пройдем через Желтый Лес, – говорила онавозбужденно, – мы попадем в другую деревню. Так сказал мой дед, а он зналмногое… Никто не верит, что есть еще деревни, но ты вон есть?.. А ты не наш.Хоть и говорят, что ты сын бабы Перепугицы, тайком где-то прятался, а ночамиприходил и воровал еду, но мне лучше верить, что еще есть люди…

– Есть, – заверил он. – есть! Но что заЖелтый Лес? Она удивилась:

– Так мы ж по нему идем!

Он на ходу огляделся. Лес как Лес, больше зеленый, чемжелтый, и деревья такие же: с влажной корой, неимоверно толстые, приземистые,ветви чересчур низко, будто каждое растет на просторе, хотя им так тесно, а втесноте деревья тянутся вверх, ветки выбрасывают только у самой вершинки…