Он говорил и говорил, стараясь держать голос дружелюбным ибеззаботным. Человек оставался таким же неподвижным, но, когда Придон, потерявтерпение, собрался уходить, вдруг сказал слабым голосом:

– Такой чужой запах… Вы не из Леса?

– А чужаков на ночлег не пускаете? – спросилПридон. – И не кормите? Пойдем, Цветок.

Цветок ухватилась за его руку. Человек сказал тем же ясным,но монотонным голосом без всякого выражения:

– Ночуйте здесь… Но ваш запах…

– Мы шли через болото, – объяснил Придон.

– Что такое болото?.. У вас запах тел… Цветок оттащилаПридона за руку, его ухо чуть не обожгло ее горячим шепотом:

– Ты что? Он же безволосый!

Придон только сейчас заметил, что голова человека блестит,как обглоданный мосол, лицо не только без бороды, но и без бровей, даже, еслиприсмотреться, без ресниц. Тело гладкое, ровное, без привычных волос на грудиили ногах, похожее чем-то на жабье, у тех тоже мышцы неровными квадратами, илидаже на тело барсука… если, конечно, с барсука снять всю шерсть.

– Да, – пробормотал он, – безволосый… Тот былволосатый, как… а это что-то вроде тритона.

Она толкнула его и потащила прочь с неожиданной силой.

– Ты чего разговариваешь с безволосым?

Придон оглянулся. Человек по-прежнему в той же позе, но емучудилось, что безволосый слышит их, понимает, но не может или не хочетвыбираться из своего чародейского сна.

Когда покинули деревню, а могучая стена деревьев замаячиласовсем близко, Придон без сил опустился на землю.

– Извини, – сказал он честно, – вымотался. Тыпросто двужильная, хоть и цветок. А что насчет безволосых?

Она осторожно присела рядом, осмотрелась, прихлопнулаладошкой то, что показалось пробивающимся сквозь глину ростком, но это оказалсявсего лишь мелкий камешек.

– Ты не знаешь?

– Я многого не знаю, – сообщил он. – Ну ичто? Скажи, буду знать.

– Есть безволосые, – прошептала она жаркимшепотом, – есть, наоборот, с корой вместо волос… Есть с черной шерстью нагруди, эти вообще по ночам обертываются волками…

– А безволосые?

– Безволосые уходят в озера, – сказала она, сильновздрогнув. – А те, что с корой, пускают на ночь корни. Когда стареют, таки остаются, понял? Постепенно превращаются в деревья. Мы таких уже встречали,ты не замечал…

Он запоздало вспомнил, что от некоторых деревьев онашарахалась в непритворном испуге, кивнул, стараясь не выглядеть слишком ужиспуганным, сказал негромко, голос держал ровным:

– Раньше только слышал, а теперь встретил. То-то дубинуо них изломал, а им хоть бы хны!.. А безволосые, понятно, превращаются возерных и болотных чудищ?

– Да. А говорил, что не знаешь! Он зябко передернулплечами.

– Теперь знаю. Спи.

Утром Цветок хотела вернуться в деревню, попросить еды, ноПридон потащил дальше. Днем сквозь тучи иногда просвечивало мутное пятносолнца, и, хоть карта потеряна, он помнил, что если держать солнце справа, точерез два-три дня подойдут к Черному Капищу. Если очень хочется есть, то подороге что-то да удастся изловить или пришибить камнем или палкой.

Шли до полудня, измучились, даже Цветок устала отнепривычки: под ногами вместо мягкого пружинящего мха твердая земля, больнобьет в подошвы. Зверьки шныряют очень быстрые, юркие, удалось поймать и съестьнесколько гусениц, кузнечиков да жуков. Еще Придон обнаружил в кустах птичьигнезда с яйцами, напились вдоволь, сразу ощутили, как откуда ни возьмисьхлынула сила, наполнила мышцы.

Теперь без остановок шли, почти бежали, до заката. В лесутемнеет быстро, потому Придон, чтобы впотьмах не искать место для ночлега,выбрал посреди полянки широкий пень, словно срезанный пилой, опустился совздохом облегчения… пень с готовностью развалился. Придон провалился вкоричневую влажную труху. Тысячи огромных красных муравьев тут же набросились,как на большого жирного червяка.

Он в панике вскочил, отбежал, отряхивался, забыв просмертельную усталость. К счастью, муравьи, отогнав зверя, бросились спешноуносить в подземелья нежные белые личинки и куколки, иначе быть бы ему позорно загрызеннымне драконом, а крохотными муравьями!

Оглянулся, таких крупных никогда в Артании не видел, таммуравьи и помельче, и посуше, носятся как стремительные молнии, а здесь быки, ане муравьи…

Следующую валежину выбирать сил не было, присмотрел рядом место,вроде бы чистое, опустился прямо на землю. Снизу тянуло холодным и влажным.Когда оперся локтем о землю, там сразу образовалась ямка и выступила гнилая,дурно пахнущая жижа.

Цветок спросила сонно:

– До утра?

– Спи, – ответил он.

– А ты?

– Я тоже… скоро.

– Ты не уходи, – предупредила она. – Мне безтебя будет…

– Страшно?

– Да, и страшно тоже.

Она свернулась калачиком и сразу же заснула. Ее лицо сталомилым, детским, только губы капризно надула, даже нахмурилась, кулачки уподбородка, колени тоже подтянула так, что может стиснуть ими уши. Придонприслушался к ее тихому сопению. Отважная девчонка, могла бы остаться, но исреди женщин, видимо, рождаются такие неспокойные, что не могут усидеть наместе, если подворачивается возможность убежать в новые края.

Он лег, закинув руки за голову, долго старался заснуть, носон не шел, сердце стучало ровно и сильно. Перевязь с рукоятью меча передернулпод левую руку, чтобы не давила в спину, привычно пощупал справа, подумал, что,пока не добудет топор, надо выломать дубину покрепче.

Не сразу ощутил, что на поляне есть еще кто-то, а когдаощутил, сказал себе, что снова мерещится. Перед глазами уже вместо каждогодерева зрится по два-три, а этот шорох и эти призрачные фигуры видел с самогоначала, едва вошел в этот зачарованный лес.

Но шорох и шепот становились громче. Начал различать слова,но и раньше их различал, начиная с детства, когда лежал на грани сна и яви. Спробуждением гаснут, истончаются, а сквозь призрачные силуэты людей идиковинных зверей всегда проступает шелк родного шатра…

Дрожь прошла по телу. Ему почудилось, что его тела касаютсяхолодные пальцы. Резко повернулся, все еще убеждая себя, что все от усталости,в голове никак не закончится камнепад, а чувства лгут…

К счастью, рядом ни Аснерда, ни Скилла, а бедная леснаяженщина спит крепко. Он сам ощутил, что постыдно вскрикнул почти жалобно,по-детски, даже сжался в комок и подтянул колени к груди.

Со всех сторон на поляну медленно выдвигались призрачныефигуры. Некоторые были людьми… почти людьми, другие – чудовищами, были дажескелеты. Он твердил себе, что это сгущения воздуха, стоит подуть ветерку, всеразвеется, однако, когда под ногой одного призрака трава пригнулась, а сочныйстебель сломался с мокрым хрустом, кожу обдало холодом.