«Полковник» и его командиры никак не могли прийти в себя от изумления. Они смотрели на человека, о котором молва разнесла странные слухи, со страхом и одновременно с любопытством. Сам же он делал вид, что не понимает, о чем шепчутся эти люди, почему взирают на него с удивлением и молчат, молчат, и продолжал как ни в чем не бывало заниматься своею цитрой.

Наконец Длинный Петер, овладев собою, разгладил усы, сдвинул на затылок шляпу и смиренно проговорил:

— Простите, уважаемый Волынщик, что не отнеслись к вам с должным вниманием. Мы ведь не знали, кто к нам пожаловал. Приветствуем вас. Для нас большая честь видеть знаменитого Волынщика из Хардта, который может белым днем улететь из Ульма под видом воробья.

— Ладно, — недовольно перебил его музыкант, — оставим старые истории. Так вот, от герцога пришел приказ, чтобы я сегодня отыскал ландскнехтов и сообщил им: коли они готовы следовать за ним, он будет платить столько, сколько они запросили.

— Canto cacramento! Вот он, добрый господин! Золотой гульден в месяц и ежедневно — четыре меры вина! Да здравствует герцог!

— А когда он сам появится? — спросил «капитан» Лефлер. — Где с нами встретится?

— Если не произойдет никакого несчастья, то уже сегодня. Он собирается напасть на Хаймсхайм, защита там слабая. Как только ее сломает, так и прибудет сюда.

— О, посмотрите! Внизу скачет всадник при полном снаряжении! Выглядит как рыцарь!

Ландскнехты уставились на край долины, где показался всадник. Его шлем и латы сверкали на солнце. Музыкант вскочил и быстро забрался на дерево. Оттуда долина была видна как на ладони. Но всадник был еще далеко, разглядеть подробности не удавалось. Однако, присмотревшись, музыкант узнал серебристую перевязь и понял, что это тот, кого он ждал.

— Что ты там обнаружил? — в нетерпении вскричали командиры. — Это случайный человек или посланник герцога?

— Да, перевязь бело-голубая, — заметил про себя музыкант, — длинные волосы, его посадка… О милый юноша, добро пожаловать в Вюртемберг! Вот он увидел вашу стражу, подъехал к ней. Смотрите, посты выставили копья и не пропускают его!

— Правильно делают! Это же ландскнехты! Они предупреждают нападение и никого не пропустят, пока их командиры отдыхают.

— Все! Теперь он говорит с ними, а они указывают в нашу сторону. Теперь он едет сюда!

Хардский музыкант с радостным лицом слез с дерева.

— Diavolo maledetto! Они не должны пускать его одного! По всем правилам следует вести коня под уздцы! Он рыцарь?

— Один из самых знатных в стране, — ответил музыкант, — герцог очень ценит его.

При этих словах командиры поднялись, потому что хоть и были малообразованными, но все-таки знали, что следует оказать все возможные почести благородному рыцарю. «Полковник» же продолжал важно восседать под дубом, однако разгладил усы, поправил шляпу с петушиными перьями и гордо распрямил могучие плечи.

К месту, где располагался Длинный Петер со своими командирами, приближался закованный в латы рыцарь. Его коня вели под уздцы два ландскнехта. Рыцарь опустил забрало своего блестящего шлема, его широкие плечи, бедра и ноги были хорошо защищены стальным укрытием, но развевающиеся перья султана, знакомые цвета перевязи на груди, благородная осанка — все это подсказало хардтскому музыканту, кто к ним приближался. И он не ошибся. Один из ландскнехтов, подойдя к «полковнику», доложил: «Дворянин фон Штурмфедер желает переговорить с командованием».

Длинный Петер от имени своих командиров ответил:

— Скажи ему, что он — желанный гость. Петер Длинный, полковник, Штаберль из Вены, Конрад из Магдебурга, Бальтазар Лефлер и храбрец Мукерле — законно выбранные начальники, ожидают его для переговоров. Накажи меня Бог, у него отличные латы, а шлем, право, не хуже, чем у короля Франциска, но вот конь мог бы быть и получше, хромает на все четыре ноги.

— Да он небось застоялся в Мемпельгарде, у герцога! — сострил один из командиров.

Остальные лишь улыбнулись шутке: смеяться громко они не могли, потому что рыцарь уже был невдалеке, хотя и не торопился к ним приблизиться вплотную. Наконец он поднял забрало, явив красивое, приветливое лицо.

— Уж не Ханс ли музыкант это? — спросил он громко. — Позвольте ему подойти ко мне.

«Полковник» утвердительно кивнул, и музыкант приблизился. Рыцарь легко спрыгнул с коня.

— Добро пожаловать в Вюртемберг! — радостно приветствовал Ханс, крепко пожимая руку рыцаря. — У вас хорошие новости? Уже по глазам вашим вижу, что с герцогом все в порядке.

— Давай отойдем в сторонку! — попросил Георг. — Как дела в Лихтенштайне? Вспоминают ли там меня? У тебя нет письмеца, хоть пары строчек? О, дай мне его поскорей! Что она передала мне, добрейший Ханс?

Ханс хитро улыбнулся, видя нетерпение влюбленного юноши.

— Письма для вас у меня нет, ни одной строчки. Она здорова, старый господин тоже, и это все, что я знаю.

— Как? — удивился Георг. — Ни привета, ни единого словечка? Не поверю, она бы просто так тебя не отпустила.

— Когда я позавчера вечером зашел попрощаться, барышня сказала: «Скажи ему, чтобы он поторопился и побыстрее въехал в Штутгарт» — и так же сильно покраснела, как вы сейчас.

И впрямь, Георг залился румянцем, глаза его заблестели, а веселая улыбка показала, что ему понятен смысл этих слов.

— Скоро, очень скоро мы с Божьей помощью вступим в Штутгарт. Однако как ей жилось этим летом? Лишь трижды я получал от нее весточку! Ты часто бывал в Лихтенштайне, Ханс? Была ли она печальна? Что говорила?

— Дорогой господин, — успокаивающе ответил Ханс, — потерпите немного. В пути я вам все подробно опишу. Пока что скажу единственное: как только старик услышит, что вы направляетесь в Штутгарт, он покинет Лихтенштайн, чтобы привезти к вам невесту. Он нисколько не сомневается, что вы возьмете город. Скажите, а Хаймсхайм уже наш?

— Да, он уже наш. Я примчался с двенадцатью рыцарями, горожане даже оглянуться не успели. Союзников там находилось больше, чем нас, но они были полностью деморализованы и оттого слабы. Я переговорил с ними от имени герцога, они поверили, что его войска неподалеку, и мгновенно сдались. Так мы вступили в Вюртемберг. А дальше дорога открыта?

— До самого сердца Вюртемберга. Я принес вам важное известие от рыцаря Лихтенштайна. Видите ли, важные господа из союза собираются…

— На совет в Нердлингене, не так ли? Герцог узнал об этом в Бадене.