Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Надеюсь, что так и будет.
– А у немцев дела идут уже совсем не так, как они планировали. Они не смогли взять Москву и теперь отступают. Ты понимаешь, что битва за Москву была для Гитлера первым настоящим поражением?
– Это поражение – или просто отступление?
– Как ни смотри, в худшем положении он еще не был никогда. Большевики оставили нацистов вот с таким носом!
Пить марочный портвейн Чарли считал английской традицией. В Лондоне мужчины пили его, когда женщины уже выходили из-за обеденного стола. Дейзи этот обычай раздражал, и она старалась избавиться от него хотя бы в своем собственном доме – безуспешно. Они выпили по бокалу. После мартини и вина Дейзи почувствовала себя слегка пьяной и счастливой.
Они вспоминали юность в Буффало и смеялись, говоря о глупостях, которые делали и другие, и они сами.
– Ты сказала нам, что поедешь в Лондон танцевать с королем, – и так и сделала! – сказал Чарли.
– Надеюсь, все обзавидовались.
– Еще как! Дот Реншоу – просто до судорог!
Дейзи рассмеялась от удовольствия.
– Я так рад, что мы снова встретились, – сказал Чарли. – Ты мне очень нравишься.
– Я тоже рада.
Они вышли из ресторана и получили пальто в гардеробе. Портье подозвал такси.
– Я отвезу тебя домой, – сказал Чарли.
Когда они ехали по Стренду, он обнял ее. Она хотела возразить, но потом подумала: какого черта? И прижалась к нему.
– Какой я был дурак, – сказал он. – Так жаль, что я не женился на тебе, когда у меня была такая возможность.
– Из тебя бы вышел муж получше, чем из Малыша Фицгерберта, – сказала она. Правда, тогда она никогда не встретилась бы с Ллойдом…
Она вспомнила, что не сказала Чарли ни слова о Ллойде.
Когда они повернули на ее улицу, Чарли ее поцеловал.
Как хорошо было очутиться в мужских объятиях, касаться его губ – но она понимала, что это хмель кружит ей голову, а на самом деле единственным человеком, кого ей хотелось целовать, был Ллойд. Но она не отстранила его, пока такси не остановилось.
– Можно мне зайти ненадолго? – сказал он.
На миг ей захотелось согласиться. Как давно она не касалась крепкого мужского тела. Но на самом деле ей был нужен не Чарли.
– Нет, – сказала она. – Прости, Чарли, но я люблю другого.
– Не обязательно ложиться в постель, – прошептал он. – Мы могли бы, ну, немного приласкать друг друга…
Она открыла дверцу машины и вышла. На душе у нее было отвратительно. Он каждый день рисковал за нее жизнью, а она даже не могла доставить ему немного удовольствия.
– Спокойной ночи – и удачи, Чарли! – сказала она. Не давая себе времени передумать, она захлопнула дверцу и вошла в дом.
Она сразу поднялась наверх. Через несколько минут она была уже в постели и чувствовала себя совершенно несчастной. Она предала двоих: Ллойда – потому что целовалась с Чарли, и Чарли – потому что отправила его неудовлетворенным.
Почти все воскресенье она провела в постели с ужасным похмельем.
Вечером в понедельник раздался телефонный звонок.
– Меня зовут Хэнк Бартлетт, – сказал молодой голос с американским акцентом. – Я друг Чарли Фаркуарсона по Даксфорду. Он рассказывал мне о вас, и я нашел в его записной книжке ваш номер.
У нее замерло сердце.
– А почему вы мне звоните?
– Боюсь, что у меня плохие новости, – сказал он. – Чарли сегодня погиб. Его сбили над Абвилем.
– Не может быть!
– Это был его первый вылет на новом «спитфайре».
– Он говорил о них… – сказала она ошеломленно.
– Я подумал, что вам надо знать.
– Да, спасибо, – прошептала она.
– Он в вас просто души не чаял.
– Правда?
– Слышали бы вы, какие дифирамбы он вам пел.
– Как жаль… – сказала она. – Мне так жаль… – Она не могла дальше говорить и повесила трубку.
II
Чак Дьюар заглянул через плечо лейтенанту Бобу Стронгу, одному из шифровальщиков. На некоторых столах царил хаос, но Стронг был человек аккуратный, и у него на столе не было ничего, кроме одного-единственного листка бумаги, на котором было написано:
ЙО-ЛО-КУ-ТА-ВА-НА
– Ничего не понимаю, – с досадой сказал Стронг. – Если я правильно расшифровал, тут говорится, что они собираются нанести удар по цели «йолокутавана». Но это ничего не значит. Такого слова нет.
Чак смотрел на шесть японских слогов. У него было чувство, что они что-то для него означают, хоть знания языка у него были очень поверхностные. Но что именно – он никак не мог уловить и вернулся к своей работе.
Атмосфера в старом административном здании была гнетущей.
Уже не одну неделю после налета Чак и Эдди видели на поверхности Перл-Харбор раздутые тела с затонувших кораблей. В то же время данные разведки, которые они получали, сообщали о еще более разрушительных атаках японцев. Всего через три дня после Перл-Харбор японские самолеты ударили по американской базе на острове Лусон на Филиппинах и уничтожили весь запас торпед Тихоокеанского флота. В тот же день в Южно-Китайском море они потопили два английских линкора, «Рипалс» и «Принц Уэльский», в результате чего Великобритания осталась без защиты на Дальнем Востоке.
Казалось, остановить их невозможно. Плохие известия продолжали поступать. За первые месяцы нового года Япония разбила войска Соединенных Штатов на Филиппинах, а англичан – в Гонконге, Сингапуре и в Рангуне, столице Бирмы.
Многие названия были незнакомы даже морякам, таким как Чак и Эдди. Для американских жителей они звучали как имена далеких планет в научно-фантастических рассказах – Гуам, Уэйк, Батаан. Но слова «отступить», «сдаться», «капитулировать» – понимали все.
Чак был в растерянности. Неужели Япония действительно могла победить Америку? В это невозможно было поверить.
К маю японцы получили что хотели: империю, дающую им каучук, олово и, что важнее всего, нефть. Утечки информации давали понять, что своей империей они правили с такой жестокостью, что и Сталин бы постыдился.
Но в их бочке меда была ложка дегтя – флот США. И эта мысль вызывала у Чака гордость. Японцы надеялись полностью уничтожить Перл-Харбор и получить контроль над Тихим океаном, но не смогли. Американские авианосцы и тяжелые крейсера нельзя было сбрасывать со счетов. По мнению разведки, то, что американцы отказались лечь и умереть, приводило японских военачальников в бешенство. После тяжелых потерь в Перл-Харбор у американцев осталось мало людей и кораблей, но они не стали бежать и прятаться. Вместо этого они устраивали стремительные нападения на японские корабли. Вред от налетов был небольшой, но они поддерживали в американцах боевой дух и давали японцам непреходящее ощущение, что они еще не победили. Потом двадцать пятого апреля самолеты, поднявшиеся с авианосца, разбомбили центр Токио, нанеся страшный удар гордости японских военных. На Гавайях это восторженно отпраздновали. Чак с Эдди в тот вечер напились.