К началу XVII в. Маскат стал одним из ведущих в Аравии рынков пенджабского текстиля, поступавшего в Оман чарез Сурат[556]. Маскатские торговцы везли из Индии рис, сахар, специи, древесину и канаты для судов.

Судовладельцы Маската, рассказывает именитый исследователь-портретист Аравии Карстен Нибур (1723–1815), посещавший Маскат в 1765 г., были вовлечены в торговлю рабами. Имам Ахмад ибн Са’ид ежегодно отправлял за рабами в Кильву и на Занзибар до четырех судов. Сам владел 4 большими и 8 малыми судами. Флотом его управлял Хасан ал-Сирхандж.

Большое внимание развитию морской торговли Омана вообще и Маската в частности уделял сеййид Султан ибн Ахмад (правил 1792–1804). На это указывает, в частности, то, что назначенный им вали (губернатор) Маската, Сайф ибн Мухаммад, предпринял за годы службы 16 торгово-коммерческих вояжей в Бомбей, 1 в Калькутту и еще 18 в порты Восточной Африки и Персидского залива.

Таможенные пошлины в Маскате на ввоз товаров для европейцев составляли тогда 5%, для мусульман – 6,5%, а для индусов и евреев – 9% (в 1785 г. были снижены до 8%). Сбором таможенных пошлин и управлением таможней в Маскате в 1800 г. начал заниматься по договору с правителем Омана богатый индус Мавджи. Хроники Маската свидетельствут, что до 1913 г. таможней в Маскате заведовали индусы. Ежегодные поступления от таможни во времена правления сеййиида Султана составляли в среднем 300 000 рупий. Таможня в то время, сообщает Ибн Рузайк, являлась главным снабженцем армии имама рисом, финиками, порохом и пулями. В 1825 г. доходы сеййида Са’ида (правил 1806–1856) оценивались в 522 000 луидоров Марии Терезии, в том числе поступлениия от таможни – в 188 000, то есть таможня давала треть суммарных доходов правителя Омана.

К концу XVIII столетия через Маскат, согласно сведениям, собранным Лоримером, проходило примерно 5/8 суммарного объема торговли Персидского залива.

Флот Маската при сеййиде Султане ибн Ахмаде насчитывал не менее 15 судов, водоизмещением от 400 до 700 тонн, три брига и несколько десятков малых судов для прибрежной торговли (Сур, для сравнения, имел тогда 100 океанских кораблей). В 1800 г. сеййид Султан ибн Ахмад приобрел еще три корабля с прямым парусным вооружением, на каждом из которых имелось 20 и более орудий. «Ганджава», флагманский корабль сеййида Султана, водоизмещением 1000 тонн, располагал 32 орудиями. В 1804 г. в группу судовладельцев Маската входили 7–8 арабов, включая самого сеййида Султана, Сайфа ибн Мухаммада и семейство Хальфан, а также несколько индусов и персов[557].

В XIX веке Маскат являлся крупнейшей морской гаванью по вывозу фиников (в 1890-е годы на сумму до 750 000 талеров Марии Терезии ежегодно).

В Маскате проживала очень большая и влиятельна община торговцев из Гуджарата, конкретно из Кача. Банйанов-индусов в Маскате, отмечал известный исследователь-портретист Аравии Кар-стен Нибур, жительствовало больше, чем где-либо еще в Аравии. Им дозволялось блюсти свои законы, поклоняться своим богам и кремировать тела умерших, что в исламе строго-настрого запрещено.

Первую колонию индийских торговцев в Маскате заложило семейство Тхаттха. Общину торговцев из Кача, вовлеченную в судостроение, возгавляло семейство Канакси Кхимджи, перебравшееся в Оман из Мандви (район залива в Каче) в 1870 года. Налаживанию связей Омана с Качем в области судостроения активно способствовал правитель Кача Годжи II (1760–1778). Прославилось семейство Бхатия. Во времена присутствия в Маскате португальцев члены этого семейства выступали их советниками по ведению торговых дел и с Оманом, и с Прибрежной Аравией вообще. Они же, что интересно, оказали помощь династии Аль Йа’риба в изгнании португальцев из Омана. В благодарность за это их освободили от уплаты подушного налога и они получили разрешение на возведение в Маскате индуистского храма (поставили к началу 1700 г.)[558].

В Маскате, к слову, – два буддийских храма, семь христианских церквей и храм сикхов. Маскат в переводе с арабского языка значит «место бросания якорей», или якорная стоянка. Само название этого древнего города Океанской Аравии говорит о том, что с незапамятных времен он являлся «обителью мореходов» или «извозчиков моря», как их называли народы Древнего мира.

Маскат прошлого в описании бывавших в нем европейцев – это «город рынков». В 1844 г. их там, по словам французского офицера-путешественника Луи дю Куре, насчитывалось тринадцать: десять – внутри города, и три – за его пределами. Население Маската составляло не менее 20 000 человек, в том числе 13 000 арабов, около 4000 рабов, по одной тысяче торговцев-индусов и купцов-персов, а также 100 семей евреев. Рабов в Маскат завозили из Сомали, Абиссинии, Занзибара и Мадагаскара. Самыми привлекательными из рабынь считались у оманцев абиссинки. Нубийки, «стройные и высокие, с такими же красивыми, как у абиссинок, формами тела», стоили, тем не менее, дешевле. По «самой низкой цене» продавали рабынь-грузинок [559].

Колония персов, проживавших в Маскате, рассказывает Луи дю Куре, специализировалась на торговле шелком и коврами. Индусы-банйаны занимались ростовщичеством и оптовыми операциями с товарами из Индии. Итальянский авантюрист Маурици, служивший в начале XIX века личным врачем правителя Омана, вспоминал, что в Маскате в его время (1809) насчитывалось не менее 4000 индусов-банйанов, ростовщиков и торговцев. Евреи подвизались на коммерции, связанной с ювелирными изделиями, опиумом и красителями. «Замуж еврейки выходили рано, но с охотой», сообщает Луи дю Куре, ибо замужество «освобождало их от жизни за закрытыми дверями». Дело в том, объясняет он, что, по традиции, бытовавшей тогда в общине иудеев Маската, «домов своих незамужние еврейки практически не покидали»[560].

Маскат, отмечал в своих воспоминаниях посещавший его в марте 1676 г. английский путешественник и писатель Джон Фрай-ер, окруженный высокими скалами, располагал удобной гаванью. Мореходы находили там «убежище для своих искореженных непогодой судов», а торговцы со всех концов света – интересовавшие их индийские товары, за которые они «платили золотом»[561].