Ни того, ни другого видно не было. Четыре лошади по-прежнему стояли привязанными в десяти шагах от ступеней храма. Острые камни больно впивались в обнаженные, ничем не защищенные ноги чародея.

Колдун заколебался, но только на мгновение. Он огляделся в поисках Замелы Сеха. Могучие мускулы ученика часто спасали его от неприятностей – почти столь же часто, как неспособность Замелы предвидеть, к чему приведет тот или иной поступок, ставила их в неприятное положение. С другой стороны, возвращаться в храм и разыскивать там сумасбродного слугу было бы настоящим сумасшествием. А потом, на первом месте стояло все-таки задание короля.

Сунув меч в ножны, колдун вскарабкался в седло своей лошади и галопом помчался прочь, ведя трех оставшихся лошадей в поводу.

Спускаясь по узкой расщелине, Дерезонг Таш смог спокойно все обдумать, и, чем больше думал, тем меньше ему нравилось происходящее. Поведение стражников не поддавалось никакому объяснению – разве что они были пьяны или сошли с ума. Но ни в то, ни в другое он не верил. То, что они не атаковали его одновременно; то, что не услышали падения фомки; легкость, с которой он, фехтовальщик весьма посредственный, одержал над ними верх; то, что один из них упал, хотя до него даже пальцем не дотронулись; то, что они не позвали на помощь…

Если они только не задумали все это заранее. Все оказалось слишком уж просто, и другие объяснения вряд ли можно было принимать всерьез. Может, стражи сами хотели, чтоб он украл эту проклятую безделушку?

В конце расщелины, там, где дорога резко сворачивала в ущелье, колдун натянул поводья, спешился, спутал лошадей и прислушался. Похоже, погони не было. Вытащив из-под рубахи Глаз Тандилы, он осмотрел его повнимательней. Да, под определенным углом тот действительно испускал лучи, про которые говорил Гошап Таш. Но больше ничего необычного, а тем более сверхъестественного в нем не наблюдалось. Пока.

Дерезонг Таш аккуратно положил его на землю и попятился, чтоб посмотреть на драгоценный камень издалека. И стоило ему отойти на несколько шагов, как камень шевельнулся и покатился к нему.

Сначала колдун подумал, что просто положил камень на неровную поверхность, и ему пришлось метнуться вперед, дабы перехватить камень до того, как тот сорвется с края обрыва. Он опять положил драгоценный камень на то же место, но подпер его мелкими камешками и землей. Теперь-то он никуда не денется!

Но стоило колдуну попятиться, как камень опять покатился, прямо через опоясывающий его земляной вал. Дерезонга Таша по новой прошиб пот, только на сей раз не от физических упражнений. Камень катился прямо к нему, все быстрей и быстрей. Дерезонг попытался уклониться, скрывшись в каменной нише. Но камень тут же свернул и остановился прямо у его босых ног, словно домашний зверек, которому хочется, чтобы его погладили.

Дерезонг выкопал в земле маленькую ямку, положил в нее камень, прижал сверху большим валуном и отошел. Валун содрогнулся, и пурпурное яйцо покатилось вновь, расталкивая по пути мелкие камешки, словно его вытаскивали из-под валуна за невидимую нить… Глаз опять подкатился к ногам колдуна и замер.

Дерезонг Таш подобрал драгоценный камень и вновь осмотрел его со всех сторон. Камень даже не поцарапался. Ему припомнилось, что изначально желание заиметь Глаз Тандила появилось у Илепро, супруги короля.

В порыве ярости Дерезонг Таш размахнулся и зашвырнул камень в пропасть.

По его расчетам, тот должен был пролететь по пологой кривой и врезаться прямо в острые скалы на противоположной части ущелья. Однако над самой пропастью Глаз Тандилы замедлил полет, описал петлю и влетел обратно в ту руку, которая только что его метнула.

Теперь у Дерезонга Таша не оставалось никаких сомнений в том, что жрецы Тандилы при помощи этого камня приготовили королю Вуару хитрую ловушку. Что может произойти с королем, да и со всем Лорским королевством, если он выполнит задание, Дерезонг не имел ни малейшего представления. Насколько он знал, драгоценный камень являлся попросту противодемоническим средством и должен был охранять Вуара от темных сил. Тем не менее он был уверен, что затевается что-то нехорошее, и пособничать этому не собирался. Положив камень на плоскую скалу, он выбрал валун размером с собственную голову, поднял его обеими руками и шмякнул по драгоценному Глазу.

Или, вернее, таковы были лишь его намерения. Не долетев до земли, валун стукнулся о скалистый выступ, и буквально через секунду Дерезонг уже исполнял нечто вроде ритуальной пляски дьяволопоклонников Дзена, посасывая ушибленные пальцы и ругая жрецов Тандилы именами самых мерзких демонов, каких только мог припомнить. Камень лежал невредим.

Как догадался Дерезонг, жрецы наложили на драгоценный камень не только чары неотвязности, заставлявшие его следовать за новым хозяином, но и заклятье Дужатенга, так что любая попытка со стороны Дерезонга повредить камень могла привести лишь к тому, что сам Дерезонг сильно поранился бы. Если бы он решил покончить с камнем каким-нибудь более замысловатым способом, дело наверняка закончилось бы переломом ноги, если не чем-нибудь похуже. Заклятье Дужатенга можно было снять только весьма сложным заклинанием, для которого у Дерезонга не имелось под рукой материалов, включающих весьма редкие и вредные для здоровья вещества.

Теперь Дерезонг Таш понял, что у него остался лишь один способ, позволяющий и обезвредить чары, и избавиться от драгоценного камня, так чтобы тот не изводил его. Единственный способ заключался в том, чтобы вставить Глаз обратно в гнездо во лбу Тандилы и крепко забить молотком отогнутые свинцовые зубцы, удерживающие его на месте. Однако такая задача по сравнению с первоначальной кражей камня была много сложнее. Поскольку жрецы Тандилы позволили Дерезонгу украсть камень, то наверняка должны были выказать большую расторопность в попытках помешать ему вернуть камень, нежели изначально при охране священной драгоценности.

Но колдуну ничего не оставалось, как попробовать. Дерезонг Таш засунул камень обратно под тунику, сел в седло, оставив остальных трех стреноженными и устремился в гремящую эхом расщелину. Когда он вернулся на небольшое плато, над которым возвышался храм Тандилы, то убедился, что и впрямь сделал правильные выводы. Перед входом в храм выстроилась пара рядов стражников, бронзовая чешуя доспехов которых тускло мерцала в слабом свете. Первый ряд был вооружен большими бронзовыми мечами и огромными щитами из мамонтовых шкур, в то время как воины во втором держали в обеих руках длинные копья, просунутые между теми, кто стоял в первом ряду. Неодолимая преграда для любого, кто вздумал бы напасть: ведь если бы кому-то и удалось избежать острых наконечников копий, то ему пришлось бы иметь дело с мечами стражников второго ряда.

Оставалась единственная возможность – погнать галопом лошадь прямо на них в надежде, что один-два стражника от неожиданности отшатнутся и откроют проход, через который можно будет прорваться за сомкнутый строй, после чего верхом въехать прямо в храм и попробовать вернуть камень на место, прежде чем его схватят. А если ничего не выйдет, то результатом подобной попытки наверняка окажется грандиозная свалка из нескольких сбитых с ног стражников, раненой лошади и порубленного на мелкие кусочки придворного чародея.