С чувством удовлетворения вспоминаю, что в течение этих трех лет отношения между родителями и педагогами оставались самые лучшие и ни разу не возникло ни одного мало-мальски заслуживающего внимания трения между обеими организациями. Конечно, этому содействовали некоторые счастливые обстоятельства, из которых главным было то, что начальница гимназии, Магдалина Филипповна Клаусс, была одним из тех редких исключений, о которых говорилось: педагог божьей милостью, она с чистым сердцем пошла на сотрудничество с родителями. Она пользовалась у нас общей любовью и уважением, так как вкладывала в дело всю душу, и я знал примеры ее исключительного благородства, вносимые ею в дело. Директор гимназии В. Р. Шенгер, занимавший эту должность по совместительству[552], мало интересовался гимназией, а потому с нами не воевал. Состав педагогов и классных дам, подобранный М. Ф. Клаусс, был скорее хороший, и осложнений он в наши отношения не вносил.

С одной стороны, я немедленно провел в жизнь меру, которую повторял в последующие годы и здесь, а позже в Твери, где мне также приходилось возглавлять родительскую организацию, и которая всегда имела успех: именно, я пригласил всех педагогов, когда только они этого пожелают, участвовать, на правах дорогих гостей, в нашей родительской организации. Правда, очень немногие из них и притом редко этим приглашением пользовались; но самый жест, показывавший, что мы вовсе не собираемся быть в отношении их враждебным лагерем, примирял педагогов с родительской организацией.

К тому же и опасение педагогов о родительском засилии в педагогическом совете оказывалось беспочвенным. Родители только стремились завоевать себе права, а, завоевавши их, на этом и успокаивались. Как общее правило, на заседаниях педагогического совета родителей почти что не бывало, так что никакого засилия, пугавшего педагогов, не создавалось. Равнодушие и абсентеизм родителей я из опыта считаю главным дефектом всех таких организаций, возникавших как на Кавказе, так и в остальной России.

В других учебных заведениях Тифлиса дела родительских кружков шли различно. В иных было приблизительно так же, как у нас; в других — отношения быстро заострялись и стали боевыми.

Центральный же комитет в те годы не удался. Получилась громоздкая организация, в которой сильно преобладали педагоги, так как они приходили в порядке служебной обязанности, а затащить родителей было трудно.

В ту пору эта организация жизненности не проявила.

Светлый период кавказской школы, когда попечителем учебного округа был замечательный педагог и прекрасный человек К. П. Яновский, отошел в прошлое. Новый попечитель Михаил Ромуальдович Завадский, больной и лукавый человек, был осторожным чиновником, заботившимся об угождении начальству. А так как начальство — от ярого армянофоба главноначальствующего князя Голицына до ярого армянофила наместника Воронцова-Дашкова — изменяло свои взгляды довольно круто, то бедному Завадскому приходилось менять свои методы способом, мало содействовавшим его популярности и авторитету. Ему мало кто доверял, и я уже говорил, что мне пришлось принимать участие в выработке программы для его заместителя.

В частности, в отношении родительских организаций, он, сначала поддавшись тону Султана-Крым-Гирея, пошел навстречу дальше, чем это было сделано в России. Но затем он также настроился против них, поддаваясь влиянию своего помощника, инспектора округа С. С. Ларионова, человека способного, дельного, но крайне консервативного.

Наскок

После двух лет деятельности на родительские организации был сделан решительный наскок. Попечитель — не вспомню, был ли это еще Завадский или уже назначенный на его место Н. Ф. Рудольф[553] — подал наместнику доклад об уничтожении на Кавказе особого положения о родительских кружках[554] и о введении общеимперского положения о родительских комитетах. Мотивы, по крайней мере главные, были таковы:

родители, посещающие учебные заведения, оказывают на педагогов в стенах школы развращающее в политическом отношении влияние;

благодаря родительским организациям прекратили свое существование столь полезные раньше общества по оказанию помощи учащимся, и они ничем не заменены;

в положении о родительских кружках есть важный по своей вредности пункт 15, в силу коего, в особо важных случаях, на заседание родительского кружка директор или начальница школы не допускается.

Приводились и менее важные мотивы.

Попечитель надеялся, что наместник, утвердивши доклад — известно было, что он составлен Ларионовым, — одним взмахом пера уничтожит ненавистные консерваторам-педагогам организации, но это не прошло. Наместник положил резолюцию: «Передать на рассмотрение совета».

Вскоре после этого председательствующий в совете наместник И. В. Мицкевич мне говорит:

— А вы, Всеволод Викторович, непременно приходите на заседание совета! Вы ведь принимаете участие в родительских кружках. Дело прямо касается их.

— Приду!

Поздним вечером, накануне заседания, ко мне приходят представители нескольких родительских организаций:

— Ради бога, примите, Всеволод Викторович, участие в заседании совета наместника. А то наши кружки погибнут!

Они мне доставили ряд необходимых справок.

Вот настало и заседание. Попечитель схитрил. Не желая навлекать на себя общественный одиум за умерщвление родительских организаций, он куда-то на эти дни уехал по округу, а вместо себя командировал в совет окружного инспектора Л. Г. Лопатинского, милого и добродушнейшего человека.

Перед заседанием отзываю в сторону Лопатинского:

— Вы, Лев Григорьевич, имейте в виду, что я буду сильно нападать на доклад. Надеюсь, что это не повлияет на наши дружеские отношения?

— Ну, конечно, конечно…

Первым по делу выступает Гаккель:

— Конечно, надо поскорее упразднить это «положение». Разве это допустимо… параграф-то 15?.. Директора не приглашают, когда рассматриваются самые важные дела.

Вейденбаум поддерживает, он всегда за реакцию:

— Все это лишь поблажки либеральничающим родителям! Надо отменить и ввести общеимперское положение.

Прошу слова я:

— Попечитель, прося о введении общеимперского положения, не указал в докладе, в чем последнее отличается от кавказского положения. Вся разница, одиозная для педагогов, в том, что по кавказскому положению в педагогический совет вводится число членов от родителей по числу классов, а в общеимперском — только один председатель. Во всем остальном разница так мала, что о ней не стоит и говорить.