полагая, что поднятая вокруг этого дела шумиха идёт на убыль. Но вчера мне сказали о том, что в „Коммунисте“ будет статья. Я решительно протестую против такой травли Л. Брик, я больше молчать не буду, я выступлю в своей печати со своими комментариями, и пусть тогда на меня не обижаются».

(РГАНИ. Ф. 5 (Аппарат ЦК). Оп. 36 (Отдел культуры). Ед. хр. 92. Л. 76)

Скандал разрастался, что называется, «на ровном месте» — в ЦК поступали различные доклады ответственных сотрудников Союза писателей, в большинстве своём достаточно противоречивые. В числе сохранившихся документов — записка Б. Н. Полевого в ЦК КПСС от 27 апреля 1959 года с копиями положительных рецензий о сборнике известного советолога, почётного профессора Парижского университета Клода Фриу из «Lettres Francises» (её редактором был Л. Арагон и Френсис Коэн из коммунистической «L’Humanite»): «Направляю Вам два отклика из французской коммунистической печати о томе „Литературного наследства“ о Маяковском. Ввиду появляющихся в нашей печати снова и снова статей, осуждающих опубликование этих материалов о Маяковском, полагаю, что в дальнейшем следовало бы учитывать в тональности этих статей мнение прогрессивной общественности за рубежом. Полевой. 27 апреля 1959» (РГАНИ. Ф. 5 (Аппарат ЦК). Оп. 36 (Отдел культуры). Ед. хр. 92. Л. 35).

Сложившаяся ситуация активно обсуждается в писательской среде, и здесь тоже нет единого мнения. Корней Чуковский после беседы с Константином Фединым в Переделкино оставил дневниковую запись о таком состоявшемся разговоре: «Был у меня в лесу Федин… Говорит, что с „Литнаследством“… дело обстоит очень плохо. Так как начальству нужна лакировка всего — в том числе и писательских биографий, — оно с ненавистью встретило книгу, где даны интимные (правда, очень плохие) письма Маяковского к Лиле Брик, и вообще, Маяковский показан не на пьедестале. Поэтому вынесено постановление о вредности этой книги и занесён удар над Зильберштейном. Человек создал великолепную серию монументальных книг — образцовых книг по литературоведению, отдал этой работе 30 лет, — и всё это забыто, на всё это наплевать, его оскорбляют, бьют, топчут за один ошибочный шаг…»

В итоге в Центральном комитете КПСС тему «Литературного наследства» решено пока «оставить в покое», как говорится: есть дела поважнее, чем 65-й том… К партийной ответственности никто привлечён не был, организационные выводы тоже оставили на потом, но второй том (66-й) академического труда «Новое о Маяковском» так и не вышел, а завершающий 13-й том полного собрания сочинений поэта увидел свет с существенной цензурной корректурой и длительным отставанием от согласованного срока публикации.

Несмотря на возникший конфликт, а возможно, и благодаря ему Советское правительство поручило Луи Арагону и Андре Моруа новый эпохальный проект — написание параллельной истории двух сверхдержав СССР и США с 1917 по 1960 год, с не менее значительным авторским вознаграждением, а в 1963 году в серии «Литературные мемуары» в издательстве «Художественная литература» вышел вполне благополучный для Брик сборник под редакцией Н. В. Реформатской — «В. Маяковский в воспоминаниях современников», где и сама Лиля Юрьевна поместила главу «Чужие стихи» из своих мемуаров о Маяковском.

«Железная» Лили Юрьевна тем не менее не оставляла стремления вернуть свои практически утраченные позиции. В 9-м номере журнала «Вопросы литературы» она опубликовала статью «Предложение исследователям», в которой, проводя неоднозначные сопоставления и параллели между отдельными высказываниями В. В. Маяковского и Ф. М. Достоевского, возвращалась к уже не одиножды высказывавшемуся предположению о некой «предрасположенности» поэта к самоубийству. По традиции, в качестве аргументации она ссылалась на свои собственные воспоминания.

В ответ 26 ноября 1966 года в «Известиях» появилась рецензия В. Воронцова — референта члена Политбюро ЦК КПСС М. А. Суслова — и А. Колоскова, названная «По поводу одной публикации». Её авторы строили свою позицию, окучивая мысль Николая Асеева о том, что «действительно, можно подобрать цитаты. Действительно, при определённом уклоне и состоянии мышления можно заняться гробовщическим делом, доказать, что „так оно и должно было быть“. Но люди, пытающиеся это делать, или оглохшие от ненависти твердокаменные враги, или гибкие жулики, втершиеся в фальшивые друзья».

Пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить вмешаться в конфликтную ситуацию «литературного тяжеловеса» К. М. Симонова. 29 декабря 1966 года он направил в редакцию «Известий» открытое письмо в поддержку Л. Ю. Брик и с протестом против начавшейся травли.

Очередным болезненным ударом по «вдове Маяковского» стало включение издательством «Московский рабочий» в тематический план 1967 года выпуска сборника «Маяковский в воспоминаниях родных и друзей» под редакцией сестры поэта Л. В. Маяковской и всё того же А. И. Колоскова.

Новая публикация, да ещё с участием родной сестры поэта в качестве соредактора, никак не могла вызвать у неё энтузиазма, так как в неё были включены воспоминания художника В. И. Шухаева и его жены о знакомстве и встречах Владимира Маяковского с Татьяной Яковлевой в Париже, а также воспоминания о нём художницы Е. А. Лавинской, когда-то входившей вместе со своим мужем Антоном в группу «ЛЕФ». Таким образом, то, о чём среди друзей Бриков было принято молчать, неожиданно обрело публичность.

С тех самых пор «музу и вдову Маяковского» ни в одном почётном президиуме никто больше не видел. Пожалуй, только её соседи по дому на Кутузовском проспекте ещё могли лицезреть Лили Юрьевну, сидящую на подоконнике продовольственного магазина и с увлечением поедающую глазированные творожные сырки, купленные для неё тут же Василием Катаняном. Да ещё благодаря директору музея В. В. Маяковского, который вспомнил о ней и очень своевременно попросил вернуть в экспозицию музея подаренное Лили Владимиром Владимировичем золотое кольцо с гравированной внутри надписью из её инициалов Л. Ю. Б., которые составляли бесконечное ЛЮБЛЮЛЮБЛЮЛЮБЛЮ, — его она носила на шее как амулет. Чиновник, по всей видимости, перепутал его с перстнем, который был обнаружен при обыске в комнате поэта и передан Лили народным следователем. Впрочем, ни к тому, ни к другому предмету государственный музей никакого отношения не имел.

Л. Ю. Брик. Фото А. Родченко, (фотопортрет)

В конце 1975 года Лили Юрьевна приехала в Париж на открытие выставки Маяковского «20 лет работы» в Музее современного искусства и дала интервью, напечатанное в газете Le Monde, в котором подробно рассказала о собственных проблемах, связанных с изменившимся к ней отношением высокого партийного руководства: «Прежде всего, я не жена Маяковского. Об этом писать не надо. Они там с ума сойдут. Начать с того, что я еврейка. У нас страшный антисемитизм, это идёт от одного типа, сидящего достаточно высоко. <…> С Маяковским мы вместе прожили 15 лет. Как муж и жена, но слово „жена“ произносить нельзя» (См.: Bannier Fr.-M. La voix de Lili Brik. «Majakovsky: Il voulait que le futur soit aujourd’hui» // Le Monde. 1975. 4 decembre. № 9601. P. 19). Если бы