Часть 19 Вилена. Брошенная

ВСТУПЛЕНИЕ

Московский князь Иван Калита получил ярлык на великое княжение. Он завещал своим сыновьям не выпускать его из рук, слишком большую цену пришлось заплатить за то, чтобы Москва стала столицей древней Руси.

Здесь вместе с московской княгиней, уехавшей от мужа-князя Константина из Твери, оказалась и дочь князя и его возлюбленной Вилена, которую бездетная княгиня очень любила и с момента рождения считала своей родной дочерью.

Глава1 Детство

Это была самая странная в мире история, в которой все так запутано, но это история моей жизни. Даже трудно сказать, сколько времени понадобилось, чтобы во всем разобраться. Но и теперь, когда почти все герои ее мертвы или близки к тому, я знаю далеко не все, во многом не уверена до конца, что-то они унесли с собой в могилу. Но есть и вещи, известные почти всем.

Мы всем знаем, из летописей и рассказов стариков, что Московские младшие князья поднялись против старших, Тверских, и не слишком то церемонились с ними, да и с татарами самими. Им, еще князю Ивану, удалось добиться ярлыка на стол великого князя. Так в одночасье, маленькая, затерянная в лесах Москва стала столицей на Руси, в это еще долго никто, даже сами Московские князья не верили, но они делали свое дело, и знали точно, что вода камень точит. И она точила, да так, что рухнула Тверь наша даже раньше, чем они о том сами думали. Когда Тверской князь Константин, мой отец, с этим никто и не спорил, женился на Московской княжне Софье, она не была моей матерью, в этом все и дело, то это стало последней каплей, переполнившей чащу терпения. Тверь больше не могла бороться, она отдалась на милость тихой Москве, а мы все знаем, кто водится в тихом болоте.

Сначала погиб мой дед, князь Михаил. Его сын убил Московского князя Юрия – это была отчаянная, но глупая попытка отомстить, которая так ничего и не дала никому.

Его отпустили из орды тогда, но он, наверное, и сам чувствовал, что смерть неслась за ним по пятам. Такой дерзости ни татары, ни москвичи ему простить не могли, против были и свои и чужие. Бедный, бедный князь Дмитрий. Я уж не говорю о бабушке, княгине Анне, она была такой славной, но она окаменела в те дни, когда одни похороны ее самых близких сменялись другими.

Мой отец решил все изменить. Бог ему судья, но он отправил сватов в Москву, словно женитьба его могла хоть что-то спасти. Мне трудно не только судить его, но даже и вспомнить, как это было, потому что я была слишком мала, когда все уже заканчивалось. Я его почти не помню, и уже совсем не знаю. Сначала я была уверена, что княгиня Софья и есть моя мать. Больше никто не любил и не баловал меня так в родном доме. И детство мое несмотря на то, что там происходило, было все-таки очень счастливым и безоблачным, за что бабушке и ей я никогда не перестану быть благодарной. Но потом, значительно позднее, выяснилось, что не все то, правда, что мы правдой считаем.

Только теперь я могу представить, как тяжело было княгине в мире, где ее считали одной из виновниц всех бед, которые с ними случились. Хотя, даже моя бабушка, уж не говоря об остальных, были только жертвами в том мире, где мужчины и свои, и чужие вели какие-то странные, вероятно, даже им самим не понятные игры.

Бабушка, надо отдать ей должное, была добрым, терпеливым, и справедливым человеком, не хотела бы я оказаться тогда на ее месте, да и кто бы хотел? Только она и пыталась хранить осколки призрачного мира в горемычном нашем княжестве.

Она пригласила во дворец свой девушку, прибывшую из Костромы. Тогда ей казалось, что все происходило случайно. Она доверяла ей, и по-своему любила ту, у которой во всем мире никого не было, хотя она и была из знатного рода. Но девушка эта Берта, дочь Черниговского князя, оказалась не так проста, как хотелось бы ей с думать. Она не знала свою мать, жившую тогда в орде, и знать не хотела отца, который был женат на дочери хана татарского.

Глава 2 Далекое прошлое

Трудно сказать, когда и что произошло между Бертой и князем Константином, об этом старались не говорить, да и не знали видно совсем, только результатом всех тех происшествий мое появление на свет и оказалось.

Бабушка Анна узнала обо всем, и застала их с отцом уже после женитьбы его на княгине. Она призналась ей в том, что они встречались еще в Костроме, и она за ним приехала сюда. Любил ли ее отец, говорят, что он вообще никого не любил, но она тогда его, вероятно, все-таки любила, но он исполнил свой долг и спасал свой мир, до чувств ли было тогда, даже если что-то и было в душе его, то он убил свою любовь – это точно.

Девушка призналась княгине, что она любила Константина и в Тверь за ним последовала, и ей пока некуда идти. И видя, что у княгини нет детей, бабушка не могла никуда ее отпустить. Она родила ребенка и оставила его отцу и Софье, не желая обрекать на нищету и лишения, как она сама говорила. Но кто его знает, о чем она думала на самом деле. Так я оказалась с первых дней на руках у княгини, которая и была моей матерью, настоящей матерью, другой я в самом начале и не ведала. Там было все запутано и с отцом сначала, но думаю, что им все-таки был не старший из братьев, как она пыталась их убедить, а младший – Константин.

Она исчезла из их жизни, пообещала не выдавать своей тайны. Но когда отец узнал, что ему не получить власти и ярлыка великого князя, и все его жертвы были напрасными, он в ярости отправил княгиню назад, в Москву, думаю, что и для нее это была великая радость. Тогда он женился на другой. Но потребовал, чтобы ребенок остался в Твери. Только им удалось как-то все-таки увезти меня с собой, понимая, что он вряд ли пойдет войной даже из-за родной дочери на тех, кто был могущественен и несокрушим в те дни.

Да и никогда прежде он теплых чувств ко мне не питал, ему было, только досадно, что они его обманули, не больше. Воевода Дмитрий был дерзок и отважен, он провел всех и забрал меня с собой, об этом его умоляла княгиня Софья.

Погони не было. Даже старая бабушка моя смирилась с этим, она знала, что скоро умрет, и тогда я не буду никому здесь нужна. Она точно думала обо мне, о том, чтобы мне было хорошо, раз мои отец и мать были так далеки и друг от друга и от меня тоже.

Думаю,