здесь оказался один, почему задержался, я не знала, но это тоже видно была случайность.

Девицы вернулись, стали трясти и расспрашивать меня, что он говорил, и почему был таким надутым. Я им и хотела, а сказать ничего не могла, только просила, чтобы они ничего не говорили бабушке об этом столкновении. Я и сама ей тогда ничего не сказала, хотя и не знаю, почему так поступила, ведь то, что мы просто столкнулись с князем, что в том было такого особенного?

В тот вечер на улице была гроза. Бабушка задержалась у княгини во дворце, куда ее позвали, уж не знаю зачем. Кроме слуг никого не было в доме нашем. И когда захрипел конь за окнами, я очень удивилась. И когда я тихонько выглянула туда, то увидела Симеона.

Он возвращался откуда-то, но решил здесь переждать грозу. И он прошел в залу, оглядываясь вокруг. Я окаменела по-настоящему, служанки растворились где-то, их больше не было видно, и это немного обрадовало, потому что трудно было даже представить себе, что будет, когда вернется бабушка.

Надменная усмешка, – это все, что я запомнила в тот миг. Он уселся около очага и просто смотрел на огонь. Я должна была быть поблизости, куда мне деться, но казалось, что это я ворвалась в его жизнь. А как я оказалась в его объятиях, этого я даже себе, не то, что другим объяснить никак не могла.

Я понятия не имела, что может происходить между парнем и девой, но я была в его власти. Тогда, словно что-то почувствовав, и несмотря на ливень, появилась бабушка. Она сразу все увидела и поняла. Я убежала к себе, наконец, вырвавшись из его объятий, слишком запоздало опомнившись. Она стояла перед Симеоном молча.

– Зачем ты здесь? -спрашивала она, словно он был ее сыном, и она могла его за что-то упрекать.

Подслушивая, а как по-другому, я дивилась тому, какой твердой может быть моя бабушка. Я знала, что если мы попадем в беду, то только по моей вине.

– Ты никогда на ней не женишься, о том я нынче с княгиней говорила, но такой прыти даже я не ожидала от тебя.

Ничего на это не сказал княжич. Он стремительно ушел, на ходу велел коня приготовить, хотя гроза становилась только сильнее. Но она не задержала его, да его невозможно было задержать. Я с ужасом ждала ее появления, и знала, что не смогу оправдаться. Если с ним она так говорила, то, что же будет со мной? Но она не пришла ко мне в тот вечер, а у меня окаменели ноги, с места сдвинуться я не могла.

А утром все показалось обычным, я и сама сомневалась, что была гроза, огонь и его объятья, от которых, если бы не вошла стремительно бабушка, можно было бы лишиться чувств. Только за обедом взглянули мы друг на друга.

– Он молод и глуп, – вдруг вырвалось у нее, – и молись, чтобы тебе не пришлось расплачиваться за все, что он заставит тебя творить. Не стоит поддаваться чувствам, меня предал даже тот, кто вел под венец и клятвы давал, да все их нарушил, а он и не обещал тебе ничего.

Она впервые говорила о моем неведомом деде. Никто и ничего тут про него не рассказывал, только какие-то смутные отголоски, только неясные намеки, и вдруг.

Сколько боли и обиды было в ее голосе. Лучше бы она ругалась, упрекала меня за что-то, и было за что, но она словно в далекое прошлое вернулась, и мне хотелось убежать куда-то и спрятаться от чужих воспоминаний. Но я была уверена, что со мной Симеон так не поступит, святая наивность. Я никогда не видела дедушку, но только полная дура могла надеяться на то, что тот, которого назовут Гордым, будет возиться с такими малыми неприятностями, которые я могла ему причинить. А не отмахнется от них в первый же миг, как только это станет угрожать его собственной жизни.

Глава 5 Воспоминания

Несколько дней, отбросив страхи, я вспоминала, что же происходило с нами в тот вечер во время страшной грозы. Но потом я поняла, что он больше не появится. Ожидание становилось невыносимым и напрасным. Он не появится не потому, что боится моей бабушки, он ничего не боится, просто это был порыв, и он не хочет больше об этом вспоминать. И раскаивается в том, что так получилось. Я оказалась для него только забавой, и с этим надо было примириться.

Я рыдала, не переставая, и никак не могла успокоиться. И тогда я пообещала, что буду избегать его, и стороной обходить, если он где-то появится. Как много времени было у меня тогда для раздумья. И я оказалась незащищенной перед ними. Если бы появился еще хоть кто-то, то было бы не так тяжело. Мне казалось, что я еще могу спастись от всего этого, но было уже поздно. Вскоре я убедилась в худшем- у меня будет ребенок. Тогда я и бросилась бежать к бабушке, а что еще было делать?

– А чего же ты еще хотела. Это и должно было произойти, только поздно все это, ничего не будет больше.

– Но что мне теперь делать? – не унималась я

– Нечего больше делать. Надо ждать ребенка, что нам еще остается.

Как же я была благодарна ей за все, чтобы я без нее и делала?

Мы встретились с Симеоном только через несколько месяцев, все время убегать от него я никак не могла. Мой живот тогда был уже заметен. Я успокоилась тогда, благодаря бабушке, и думала только о своей дочери. Я была уверена, что родится девочка. Всегда так было в нашем роду, первыми на свет появлялись девочки. А главное – на мне не прервется наш род.

Я перестала думать о княжиче. Мои чувства утихомирились, а жизнь продолжалась. Я все время вспоминала слова бабушки о том, что несчастной будет и жена и возлюбленная, это меня утешало, может, и хорошо, что я не стану ни той, ни другой. Я гордилась тем, что не стала бегать за ним, умолять его, но это только заслуга моей бабушки. Было понятно, что без родных нам никак не прожить в этом мире. Я не знаю, как моя матушка могла оставаться совсем одна. Я ждала появления ребенка весной. Тогда мы снова встретились с Симеоном. Он пришел к нам сам. Давно уже не ждала я его, и даже и не обрадовалась, и не опечалилась.

– Мне ничего не нужно, – просто сказала я ему, – я справлюсь сама, тебе не о чем печалиться.

Эти слова мои очень удивили князя, хотя его трудно было чем-то удивить. Я молчала, и ему ничего не оставалось, только уйти. А когда он ушел, мне стало жаль его. Я почувствовала себя победительницей, только какой же горькой была эта победа.

Девочка родилась в темную, но теплую ночь. Мы были одни с бабушкой дома. Ее муж тогда же умер, и она очень без него тосковала, и так обрадовалась, когда взяла на руки ребенка. Мы любили ее обе самозабвенно, это такая радость. Мы назвали ее Анфисой, хотя и сама не знаю, откуда такое странное имя появилось. Но оно было похоже на имя княгини Анны, потому я даже обрадовалась, не в силах просить, чтобы ее звали Анной, мне казалось, что бабушка обидится на меня за это. Она тоже думала об имени, может быть, потому так и получилось тогда.

Так для нас и началась совсем другая жизнь. Если я и боялась чего-то, то только того, что бабушка была не молода, и она может умереть, но пока мои страхи были напрасными. Не стоило думать об этом и притягивать несчастия.

Глава 6 Тихо и мирно

Мои бабушки столько всего пережили, а у меня все было тихо и мирно, без всяких бурь и гроз,