все бы осталось для меня тайной, если бы моя другая бабушка не пожаловала в Москву, и не оказалась так близко

О том, что кроме княгини Анны у меня есть еще одна бабушка, я узнала случайно, когда подслушала их разговор с матерью. Я никак не могла понять сначала, как она может быть моей бабушкой, если она не была матерью моей матери, ни даже мачехой ее. Как-то все это было странно. Но в родстве тогда я не разбиралась. О том, что у меня есть вторая матушка, я узнала значительно позднее. Когда княгиня слегла, была отрешена от этого мира, тогда она рассказала, что произошло. Я была уже довольно взрослой. Но думаю, в такой час она не могла бы лгать, и она была все время в памяти тогда.

После этого признания княгиня скоро умерла. Это была первая и самая большая потеря в моей жизни. Но ее признание я никак не могла забыть.

Иногда я не понимала свою мать. Ведь останься княгиня жива и здорова, я никогда бы не узнала правды. Но было ли сердце у моей матери, той, которая уехала спокойно, и не навещала нас. Хотя, наверное, все-таки было. Я помню, как она странно смотрела, когда неожиданно нас навестила. Но я тогда была слишком мала, и ни о чем не могла задуматься, даже если бы и захотела. Она снова уехала, и все было тихо и обыденно, как всегда. Со временем я приняла ее и даже постаралась понять. Я не могла злом травить свою душу. Если бы не бабушка Анна, которая так стойко переносила все беды, то возможно, и я была другой, но я все время слышала рассказы о ней даже в Москве, пока матушка была жива, и в память о ней не могла малодушничать.

Только старалась она напрасно, мне не нужно было княжество. И когда умерла княгиня, я с радостью перебралась из княжеского дворца в хоромы моей бабушки, там мне было спокойнее и проще жить. Я слышала долгими вечерами историю ее жизни, и она потрясла меня до глубины души. И хотя я слышала ее не один раз, но просила снова и снова рассказать. И она не отказывалась, хотя вспоминать все, что она пережила было не так просто. Я не скучала о роскошном дворце, мне никогда там не было уютно, какие-то тени витали долгими вечерами. Я была свободна, жила спокойно, и это главное.

Глава 3 Ближе к настоящему

Я благодарила судьбу за то, что у меня было две такие бабушки. Матушка моя была странным человеком. Я готова была простить ее. Но она и теперь не появлялась. А мне не хотелось ей навязываться, напоминать о себе. Потому что было что-то странное в ее отношении ко мне, может быть вечная обида на отца моего. И еще, она такое создание, которому без людей видно лучше, чем с людьми, такое бывает.

Мы с бабушкой часто были около могилы княгини Софии, и казалось, что в такие минуты она возвращалась к нам и с нами оставалась. Но я запомнила ее слабой, беззащитной и всегда одинокой

Я знала от бабушки, что среди моих предков были и князья. С особенным восторгом говорили о князе Александре Ярославиче и с каким-то испугом о Данииле Романовиче. И снились мне то Киев, то Галич в странных и необъяснимых снах. Только бабушка, когда должна была спрятаться от татар, только одна оставалась здесь. И все-таки те города мне только снились, а Москва была рядом со мной.

С князем мы сталкивались не часто, он все время был далеко, да и сыновья его тоже. И если с кем-то из них меня судьба тогда и столкнула, так это с князем Симеоном. Но я суеверно отстранилась, потому что не хотела привязываться к ним и повторять судьбу своей матери, зная, что навсегда останусь для него только наложницей. Он женится только на той, которая поможет ему победить и выстоять и умножит силы его. Я рано научилась не обольщаться, не мечтать о невозможном. Матушка и та и другая мне очень сильно в том помогли.

О злодеяниях князя Ивана говорили много и тогда, и потом. Но я не боялась и не осуждала его. Я знала, что и у него есть своя правда, в этих жестоких княжеских играх никогда нельзя понять, кто прав, а кто виноват.

Но, глядя на Симеона, я верила в то, что он будет совсем другим, даже внешне, уж не говоря о том, что он постарается все изменить. Было в нем что-то таинственное и непредсказуемое, а возможно я начала уже испытывать к нему какие-то чувства.

Но то, что он не станет ползать на брюхе перед ханом, об этом сказала моя бабушка. А ей-то все, что в орде происходило, было известно не понаслышке, она видела значительно больше, чем нам потом рассказывала.

Мне хотелось другого, чтобы он не был так жесток по отношению к своим, потому что они оставались братьями, хотя часто были хуже татар по отношению друг к другу. Но ему и легче будет, потому что главное и для Москвы, и для него уже было сделано. Ему проще было становиться сильным и Гордым – так его назвали с самого начала.

Бабушка следила за мной все время, и я не была вольным ребенком, она чувствовала, что должна меня беречь от всяких неожиданных происшествий. Иногда я боялась ее взгляда, и уж точно ничего не стала бы делать без ее ведома.

Я понимала, что ей было что-то известно, но говорить о том она не хотела. Я терялась в догадках, и странное волнение никак не хотело отпустить мою душу.

Она и без того часто упрекала меня за то, что я вечно хочу знать много больше, чем надо, и это плохо кончится. Но переделать меня и тогда было не так просто.

– Ты снова встречалась с Симеоном? -ласково, но твердо спросила она.

– Это вышло случайно.

– Мне тоже так думается, только из случайностей потом большие беды бывают, – вдруг помрачнела она.

Мы молчали, а потом она заговорила снова:

– Он красив и умен, не в отца пошел, ничего не скажешь, он может очаровать даже меня, несмотря на юный возраст, – говорила она задумчиво, – но я знаю, а ты не ведаешь, что самой несчастной будет та, которая станет его женой, о возлюбленной я вообще не говорю, лучше сразу в озеро броситься.

– Ты можешь ошибаться.

– Я не могу ошибаться, это было прежде, но после всего, что со мною случилось, я бы хотела ошибаться, да не могу.

Я больше ничего не спросила, и она ничего не сказала мне.

Глава 4 Лунная ночь

Той теплой лунной ночью я не сомкнула глаз. Я так задумалась над ее словами, что ничто другое в голову не приходило. Я знала, что если кто-то в этом мире и желает мне добра, то это моя бабушка. И она к тому же все видела и знала, а я просто по наивности своей хотела себя обмануть, ведь когда ступаешь на кочку и в болоте оказываешься, сначала и подумать никак нельзя, что оттуда можно и не выбраться, все кажется только забавой. А потом бывает поздно.

Мы столкнулись с княжичем на лесной опушке, куда я отправилась за грибами вместе со служанкой и девицами со двора. Мне страсть как нравилось бродить по лесу. Чародейство его неодолимо на душу действовало.

Завидев княжича, девицы заверещали и разбежались в разные стороны, словно бы медведь вышел из чащи лесной, или волк какой. Я никуда и не думала убегать, и осталась перед ним совсем одна.

– Ты не боишься разбойников? – спросил он, и даже не улыбнулся.

– Пусть они меня боятся, – вырвалось у меня, – все женщины у нас в роду были не робкими.

Так мы еще о чем-то говорили, хотя потом я никак не могла припомнить о чем.

Он вскочил на коня, и помчался догонять своих спутников. Как он