«ЁХАНСЕН» (от сокращенного «Ёсида, антивоенная группа»). Контакты с ЁХАНСЕН поддерживали такие известные личности, как бывший премьер-министр Вакацуки Рэидзиро, отставной директор-распорядитель дзайбацу Мицуи Икэда Сэйхин и даже непредсказуемый Коноэ Фумимаро. Первоначально, Коноэ рассматривал свой Новый Порядок для Восточной Азии как бастион, с одной стороны, против коммунизма, с другой, против западного империализма. Но в середине войны он умерил свою критику в адрес Соединенных Штатов. Все в большей степени трижды премьер-министра охватывал страх того, что ухудшающаяся военная ситуация каким-то образом позволит коммунистам, возможно, скрывающимся в рядах армии, АСИП и университетах, осуществить в Японии революцию.

При поддержке Ёсида, Коноэ подготовил длинный меморандум, представленный императору 14 февраля 1945 г. В нем Коноэ обращал внимание императора на успехи Советского Союза в войне в Европе и высказывал «определенные опасения, что Советский Союз в конце концов вмешается во внутренние дела Японии»{318}. Более того, предупреждал принц императора, «внутри страны я вижу все условия, необходимые для наступления коммунистической революции»: падение уровня жизни, недовольство среди рабочих, «просоветские настроения» и «секретные маневры левых элементов, которые манипулируют всем этим». Но самая большая угроза, туманно намекал Коноэ, исходит от «множества молодых военных, которые считают, что наше кокутай и коммунизм могут сосуществовать». Единственным выходом из сложившейся ситуации, заключал он, было «как можно скорее» завершить войну.

Страх Коноэ по поводу дальнейшей судьбы Японии не подтолкнул императора к действиям в феврале, но весной, когда Судзуки стал премьер-министром, Коноэ вновь материализовался, предложив свои советы и службу. Япония была в огненном кольце, ее города разрушались, и в этих условиях Судзуки и другие умеренные политики, входившие в состав его кабинета, решили обратиться к Советскому Союзу, с просьбой выступить в роли посредника между Японией и Соединенными Штатами. Поколением раньше сами Соединенные Штаты использовали свое влияние, чтобы способствовать заключению договора между Россией и Японией. В июне император дал понять, что поддерживает этот план, продемонстрировав тем самым, что в настоящее время он желает найти достойный способ завершения боевых действий. Даже когда Кремль отверг первое обращение Японии, Судзуки продолжал надеяться. В начале июля премьер-министр попросил Коноэ отвезти в Москву личное письмо императора, в котором выражались надежды Его Величества на мир. Выполнить эту просьбу Коноэ согласился после личной встречи с монархом.

Однако, прежде чем Коноэ смог завершить свои приготовления к поездке в Москву, Сталин, Черчилль и Трумэн собрались в Потсдаме для обсуждения условий капитуляции Японии. Американский президент был обеспокоен японскими поисками мира. У него вызывала сомнения их искренность, и он не хотел идти с ними на контакт. Не имел Трумэн и желания проявлять сострадание по отношению к Японии, особенно после того, как ему стали известны результаты успешного испытания атомного оружия в Аламогордо, штат Нью-Мексико. 26 июля союзники опубликовали Потсдамскую декларацию, требующую от Японии «безоговорочной» капитуляции. В противном случае ее ожидало полное разрушение. Декларация призывала японское правительство очистить свои ряды от милитаристов, разоружить армию, ограничить свой суверенитет теми территориями, которые входили в ее состав в начале периода Мэйдзи, а также согласиться на оккупацию страны союзниками. По поводу судьбы императора, который был центральным понятием японского кокутай, в ней ничего не было сказано.

Судзуки был загнан в угол. Армия по-прежнему была полна решимости сражаться до конца. Более того, независимо от силы желания некоторых членов кабинета добиться заключения мира, они не могли заставить себя согласиться на капитуляцию, которая позволит чужеземной оккупационной армии демонтировать имперскую систему и, если та пожелает, выставить правящего японского монарха обычным военным преступником. Судзуки, опасавшийся, что прямой отказ принять Потсдамские условия спровоцирует Трумэна на дальнейшую эскалацию боевых действий, просто «проигнорировал» декларацию. Семидесятивосьмилетний премьер-министр неудачно подобрал выражение. Это слово звучит по-японски как «моку-сацу» и передает оттенок «относиться с молчаливым презрением». Поэтому Трумэн ответил усилением натиска на Японию, и так находившуюся на краю пропасти.

24 июля Трумэн приказал стратегическим военно-воздушным силам армии США использовать против Японии «специальную бомбу», если Судзуки не примет Потсдамскую декларацию. С окончанием войны в Европе в Америке все сильнее проявлялись желания вернуться к обычной мирной жизни, и глава исполнительной власти был полон решимости как можно скорее положить конец боевым действиям на Тихом океане. Кроме стремления избежать дальнейших потерь среди американских солдат, президент был обеспокоен поведением России. Советы концентрировали силы вдоль границ Маньчжоу-Го и на океанском побережье, напротив Хоккайдо. Трумэну было необходимо успеть закончить войну на Тихом океане до того, как они в нее вмешаются. Тогда он избежал бы перспективы раздела Японии и тем самым ликвидировал бы возможность возникновения таких проблем, которые уже появились в послевоенной Европе в связи с разделом Германии.

Более того, Трумэн лишь недавно занял пост президента, а проект, приведший к появлению атомной бомбы, уже близился к своему завершению. Все, кто был связан с его осуществлением, ожидал, что бомба будет использована. Вот почему Америка потратила столько денег и усилий на его развитие. Трумэн, все еще неуверенно себя ощущавший в роли президента, не видел оснований для того, чтобы ставить под сомнение проведение подобной операции. Не приходили ему в голову и решения, альтернативные атомной бомбардировке Японии, такие, например, как демонстрационный взрыв на пустынном острове или простое продолжение огненных атак американских самолетов в сочетании с морской блокадой, что рано или поздно вынудить Японию капитулировать. Вдобавок он отсеял все моральные сомнения, которые он мог бы иметь относительно использования нового оружия. Он просто собирался использовать лучшую технологию для того, чтобы как можно скорее положить конец ужасной войне. «Пусть это не будет ошибкой, — писал он. — Я рассматриваю бомбу как военное оружие и не имею никаких сомнений в том, что она будет использована»{319}.

Позднее Трумэн и его советники заявляли, что использование атомной бомбы спасло множество жизней. В 1947 г. Гарри Л. Стимсон, военный министр в администрациях Рузвельта и Трумэна, опубликовал в Harper's Magazine специальное эссе, которое стало официально утвержденной точкой зрения на события. Вторжение на Кюсю в конце 1945-го с последующей Ьысадкой на Хонсю, которое планировалось на весну следующего года, писал Стимсон, «только американским силам стоило бы миллиона жизней»{320}. Очевидно, что министр с потолка взял эту цифру, поскольку, по прикидкам военных, представленных Трумэну в июле 1945 г., предполагаемая высадка на Кюсю стоила бы американцам всего 33 500 погибших, раненых и пропавших без вести. В то же время Трумэн знал, что когда его воздушные силы сбросят атомную бомбу на беззащитный японский город, взрыв «вызовет разрушения и жертвы, представить которые невозможно». Опять же, в войне, в