на нет. В 1941 г. Япония импортировала 5,1 миллиона тонн железной руды, в 1944 г. — 1,7 миллиона тонн, а в первой четверти 1945 г. только 144 000 тонн достигли японских фабрик. Лишившись жизненно необходимых ресурсов, производство начало падать. Таблица 14.2 позволяет увидеть, насколько резким было падение производства в сталелитейной, машиностроительной и химической отраслях в последний год войны. Связанный с этим закат производства вооружений, показанный в таблице 14.5, парализовал деятельность военных планировщиков. Эти цифры на поле боя превращались в непреодолимые препятствия. Во время войны военно-воздушные силы стали самым мощным оружием разрушения. В январе 1943 г. против 3537 американских самолетов Япония могла поднять в воздух 3200 своих. В январе 1945 г. это соотношение выглядело как 21 908 против 4100.

Получив мощные удары со стороны наступающих американских войск, лишившись ресурсов, японское военное руководство перешло к тактике отчаяния, десятками тысяч посылая на верную смерть своих солдат, матросов и летчиков, которые совершали героические, но совершенно бессмысленные попытки замедлить продвижение врага, а то и заставить его, путем нанесения тяжелых людских потерь, сесть за стол переговоров. Начиная с 1943 г., с событий на острове Атту, японские солдаты отказывались сдаться, предпочитая сражаться до последнего человека. Японский устав полевой службы запрещал солдатам «переживать позор плена». В любом случае, многие думали, что их непременно убьют американцы, если они сдадутся в плен. Этот страх имел под собой основания. Во время морского сражения за Тараву звучал лозунг «Пленных не брать!» Чарльз Линдберг, гражданский обозреватель, находившийся в американских войсках, базирующихся в Новой Гвинее, 26 июня отметил в своем дневнике, что из нескольких тысяч попавших в плен японских солдат выжило всего две сотни. С остальными произошел «несчастный случай». Кроме естественного желания защищать свою страну и стремления избежать смерти в плену, японское военное руководство решило положиться на тактику, которая требовала самопожертвования. В центральном районе Тихого океана армейские командиры оставляли пляжи американским войскам, а сами отводили свои подразделения в горные и лесные районы. Окопавшись в пещерах и подземных бункерах, японские солдаты стояли насмерть. Потери были высокими с обеих сторон. На Атту японцы потеряли убитыми 2600 человек, при этом в плен попало всего 28. На Таваре 4600 солдат погибли, 100 сдались в плен. Более 300 000 японцев было убито во время операций на Филиппинах в 1944 и 1945 гг. На Окинаве погиб практически весь японский гарнизон, насчитывавший 110 000 человек, в то время как потери американцев составили 50 000 человек убитыми и ранеными (из общего количества в 172 000 военнослужащих).

Появление осенью 1944 г. пилотов-камикадзе знаменовало собой превращение самоубийства в стратегию. В октябре того года вице-адмирал Ониси Такидзиро, занимавший высокий пост в Министерстве военных имуществ, прибыл на Филиппины для координации подготовки к американскому вторжению. Сильно озабоченный безнадежным отставанием Японии в производстве самолетов, Ониси обратился с просьбой к пилотам, находившимся под его командованием, чтобы кто-нибудь из них добровольно направил свой нагруженный бомбами «нуль»[43] на американский линкор. 25 октября двадцать четыре пилота отправились на выполнение первого самоубийственного задания. Им сопутствовал невероятный успех. Они потопили один авианосец сопровождения и повредили несколько других. Вдохновленный этими результатами, Ониси набрал еще несколько эскадрилий. Этому примеру последовала и армейская авиация. Власти назвали эти новые подразделения Специальным атакующим корпусом Божественного Ветра, в честь тайфунов, вызванных японскими богами и уничтожившими в 1274 и 1281 гг. армады монгольских захватчиков. Среди американцев более популярным стал термин камикадзе, образованный прочтением двух идеограмм, означавших «божественный ветер».

С разгромом флота и сокращением авиации японцы в последний год войны избрали Специальный атакующий корпус в качестве своего основного средства защиты. Для командования, страдавшего от резкого недостатка материалов, эскадрильи самоубийц представлялись неким чудом, возможностью мобилизовать последний ресурс Японии, еще остававшийся в ее распоряжении, — боевой дух юношества — в отчаянной попытке нанести ошеломляющий удар по противнику. Ярким блеском сияла отвага тех, кто вступал в Специальный атакующий корпус, но их самопожертвование практически не замедлило продвижения американцев. К моменту завершения боевых действий, почти пять тысяч молодых людей погибли в самоубийственных миссиях. В результате же их действий было выведено из строя всего несколько кораблей. По иронии судьбы, самый значительный успех был достигнут в первый день подобных операций. Но настоящий тайфун, обрушившийся на побережье Филиппин в декабре 1944 г., нанес более сильный ущерб «американскому флоту, чем самая свирепая атака Божественного Ветра.

В 1945 г. молодые мученики начали понимать, что их смерти не изменят существенно ход войны. Лишившись иллюзий, некоторые из них отправлялись на смерть, выкрикивая по радио проклятия в адрес своих командиров и политических лидеров страны. Большинство, однако, посылали домой последние стихотворения и письма, в которых выражали веру в семью, императора и нацию. Эти ценности сохраняли свое значение для многих их соотечественников и в последний, мрачный год войны. Непосредственно перед тем, как отправиться в последний полет, один молодой летчик писал своему отцу: «Японский образ жизни, несомненно, прекрасен, и я горжусь этим, как горжусь японской историей и мифологией, в которых отражается чистота наших предков и их вера в прошлом. Этот образ жизни является продуктом всех тех лучших вещей, которые наши предки передали нам. И живым воплощением всех чудесных вещей из нашего прошлого является Императорская Семья, которая также представляет собой кристаллизацию великолепия и красоты Японии и ее народа. Это честь — иметь возможность отдать мою жизнь ради защиты этих прекрасных и величественных вещей»{315}.

Другой молодой человек писал: «Мы должны с радостью служить нашей стране в теперешней страшной битве. Мы должны бросаться на вражеские корабли, наслаждаясь той мыслью, что Япония была и будет тем местом, где существовать позволено только восхитительным домам, отважным женщинам и прекрасной дружбе».

Жизнь в осаде

Благородство юношеского самопожертвования не смогло избавить население Японии от ужасов прямых американских атак. В июне 1944 г. начались налеты суперкрепостей Б-29 для нанесения «точечных ударов» по определенным промышленным целям, таким как сталелитейный завод Явата на острове Кюсю и авиационный завод Накадзима, расположенный в западных предместьях Токио. Однако несовершенство наводящих на цель радаров и другие технические трудности не позволяли достигнуть желаемых результатов (за восемь налетов обширный комплекс Накадзима получил лишь незначительные повреждения). Это заставило генерал-майора Куртиса Э. ЛеМея, возглавлявшего Двадцатое бомбардировочное командование, изменить тактику. Он начал загружать суперкрепости зажигательными бомбами.