Но если ничто не ново под Луной, то нельзя отрицать, что организация Иллюминатов носила демоническую печать прозорливости, чем исключается легенда, будто автором статута являлся Адольф Книгге – двадцативосьмилетний юноша. Такие дела не совершаются внезапно и притом одним человеком. Сюда, без сомнения, вошла дьявольская мудрость веков, сокровенно применяемая, как это мы видим, и в «Новой Атлантиде» Бэкона, и в похождениях Калиостро, и в преданиях Мартинизма, и в красноречии секты Измаилитов. Эта последняя – «масонство, среди мусульманского мира», отразилась на извращении ордена Тамплиеров, хотя по насмешке судьбы процветала во времена (конец XII века) «рыцарски благородного» египетского султана Селадина, который «далеко превосходил своих христианских противников добродетелями», как говорят его придворные баснописцы. Уже не поэтому ли он и разрушил царство Иерусалимское лишь за 90 лет раньше воздвигнутое на потоках крови Крестоносцев?!..

Наравне с глубиной предательства, деятельность Вейсгаупта и Книгге знаменательна и по своим результатам. «Не прошло и пяти лет, а кружок их приятелей уже разросся в громадный орден и распространился не только по Европе, но и в Америке. Великие «мастера» масонского ритуала, действующие в Германии – люди, большей частью принадлежащие к владетельным немецким родам, смиренно входят на его низшую ступень; царствующие лица, священники, лютеранские и реформаторские богословы, военные, аристократы, сановники наряду с аптекарями, купцами, библиотекарями, мелкими чиновниками либо историками, как Гердер или поэтами, как Гете, добиваются чести и счастья вступить в число «братьев». Орден через своих членов распоряжается государственными делами и доходами, забирает в свои руки воспитание молодежи, прогоняет и назначает по своему усмотрению профессоров во всех баварских университетах и школах, собирается забрать в руки женское воспитание. Христианской церкви, государству, праву собственности грозит почти неминуемая гибель; мировые устои дрожат, и вот, еще мгновение, рухнет тысячелетний строй культурного мира, а человечество вернется к каменному веку, к доисторическим временам, потому что таков именно лозунг, такова цель тайного сообщества… Но в минуту, когда опасность достигает последних пределов, когда орден готов отпраздновать решительную победу, в эту самую минуту вдруг – гроза в лесу, раскаты грома и удар молнии, поражающий смертью человека, носящего на себе зашитыми в одежду письменные доказательства чудовищного заговора…»[142]

Сказанного еще недостаточно. Среди Иллюминатов находилось пять царствующих герцогов: Фердинанд Брауншвейгский, Эрнест Готский, Карл-Август Саксен-Веймарский, Август Саксен-Готский и Карл Гессенский. Но что всего знаменательнее, это принадлежность к ордену барона Дальберга, последнего курфюрста Майнцкого, который вслед за тем был Наполеоном поставлен в великие герцоги Франкфуртские.

Впрочем, и этого мало. Старший сын такой автократки, как императрица Мария Терезия, император Иосиф II, гонитель католической веры, ее конгрегации и монастырей, долго и всемирно покровительствовал масонству. Наряду с ним Фридрих Великий, король прусский, игнорируя совет отца держаться только «реального», т. е. «иметь хорошее войско и много денег, так как в них, очевидно, и слава, и безопасность государя», сам был посвящен в масонство и 4 часа утра 15 августа 1738 г.; 3 июня 1738 года, значит, всего лишь через три дня по вступлении своем на престол, он заявил об этом приближенным; 4 июля того же года приказал секретарю берлинской академии Форнею издавать в Перлине масонскую газету на французском языке «Берлинский Журнал или политические и научные новости», а 13 сентября под своим покровительством открыл ложу ««Грех Глобусов», которая вскоре сделалась «Великим Востоком» для всей Германии; в заключение, 10 июля 1775 года, стало быть, после 35-ти лет царствования Фридрих II издал манифест, где уже объявил себя протектором всех немецких лож.

Мудрено ли, что не далее, как летом 1782 года в городке Вильгельмсбаде, близь Франкфурта на Майне, под председательством гроссмейстера немецких масонов Фердинанда Брауншвейгского и при участии делегатов не только от европейских лож, но и от американских и азиатских заседал бесчестно прославляемый «детьми Вдовы» Вильгельмсбадский конвент. На нем были приговорены к смертной казни: Густав III, король Швеции и Людовик XVI, король Франции. Тогда же, еврей Калиостро подал мысль и об «ожерелье королевы»…

Следуя же примеру своего короля, военные в Пруссии, да и в других немецких государствах; наперебой стремились в «вольные каменщики». Нелегко понять, как относился сам Фридрих II к своей нелепой роли покровителя тайной державы в собственном королевстве. Он умер 17 августа 1780 года, т. е. не дождавшись всего пяти лет момента, когда Людовик XVI был заключен в унаследованный от тамплиеров «французским народом» Тампль, дабы отсюда выйти… на эшафот.

Преемник Иосифа II, император Леопольд II, раньше герцог Тосканский, хитрый и осторожный человек, был все-таки отравлен «итальянским бульоном» (aqua tofana) в Вене 1 марта 1792 года, значит, в тот самый день, когда его робкий ультиматум прочитали в парижском законодательном собрании. А в ночь на 15 того же марта в Стокгольме на маскарадном балу своим лакеем, масоном, и агентом прусской тайной полиции Анкаштремом был зарезан мужественный король шведский Густав III, когда собирался принять командование войсками монархической коалиции, предназначенными для сокрушения злодеев среди заливаемой кровью Франции…

Вразумительные сами по себе, эти события убеждают сверх того в применении Иллюминатами двух основных принципов масонской политики. С одной стороны, они рекомендовали скрадывать свои действительные силы и, наоборот, рекламировать себя там, где еще не приобрели успеха, а с другой, по совету Вейсгаупта, устраняли с дороги всякого, кто дерзал противиться ордену, для чего в особенности изощрялись над усовершенствованием той же «aqua tofana»…

Масонство шло рука об руку с протестантством. В южной католической Германии Иллюминаты представляли как бы бешеный натиск и были скорее явлением преходящим, не оставившим глубоких следов в народившей их стране. Хотя, например, в Саксонии «Новый орден Иллюминатов» существует поныне и даже узаконен. Не то наблюдается в Северной Германии. Там масонство развивалось постепенно, планомерно и неуклонно. Сначала скрыто, как это доказал Кельнский конвент 1535 г., затем полуоткрыто, с основанием первой ложи в Гамбурге в 1737 году и, наконец, явно – даже не только под покровительством, а под председательством прусского короля.

С этих пор масонство в Пруссии стало узаконенным.

XI. Какими же оказались результаты упомянутых явлений?

Они являлись многообразными, а в революционную и наполеоновскую эпоху – решительными. Тем не менее, основной их смысл заключается в развитии тирании еврейства. Рядом факторов обусловливался такой именно результат. Не обращая внимания на все усилия, никакое тайное сообщество, а, следовательно, и орден иллюминатов, не способно преодолеть замыслы всемирного кагала. Ни для кого недоступные, а ему неразрывно довлеющие преимущества таковы: а) целесообразность иудейских дарований; б) накопление и развитие опыта, приемов и орудий борьбы через наследственность; в) неподражаемость тайны в операциях и художество ее применения как способы застрахования еврейства от гибели; г) непрерывность деятельности и обеспеченность выжидания событий; д) ничтожество предателей, истребляемых без пощады; е) международный характер предприятий наряду с замаскированном их под любую национальную внешность и ж) необъятность денежных, равно как всяких иных ресурсов. Таким образом, не опасаясь конкуренции, еврейство могло даже способствовать расцвету, например, ордена Иллюминатов, зная, что, в конце концов, это послужит только Израилю. Чтобы не ходить далеко за доказательствами, нельзя прежде всего не отметить в истории «общества философов» крайней подозрительности того факта, что столь убежденные атеисты, как Вольтер и д'Аламбер хлопотали, однако, о восстановлении Храма Иерусалимского. С этой, казалось бы, невероятной просьбой д'Аламбер адресовался в 1768 году к Фридриху II, но получил отказ. Тогда в письме от 6 июня 1771 года Вольтер обратился к Екатерине Великой, хотя безуспешно.