Ее взгляд не сулил ничего хорошего. Полина словно сканировала меня. И звала. В какой-то момент я поняла, что хочу подойти к ней.

– Пойдем в аудиторию, – поспешно сказала я Вану.

На этот раз пришлось сидеть вместе с друзьями Яра, которые то и дело что-то спрашивали у меня, смеялись и вообще всячески докучали. Правда, сидела я с самого краю, и доставали меня только с одной стороны. Когда началась лекция, я выдохнула спокойно. Сложно играть роль того, кто тебе до ужаса не нравится.

Я старательно записывала все слова лектора, однако витала где-то в облаках – грозовых, разумеется. Я все пыталась понять, что нам делать в случае, если мы найдем Джульетту, и в случае, если она так и не выйдет с нами на связь. Нужно было иметь план на каждый из вариантов развития событий. Получалось, если честно, плохо. Я кожей чувствовала, что на меня то и дело смотрят, и не только Полина.

– У тебя почерк изменился, – вдруг прошептал удивленно Ван.

– Рука просто болит, – соврала я.

– Поэтому ты стал писать аккуратнее? – удивился он, но не стал спорить дальше.

А дальше произошло кое-что весьма удивительное. На середине лекции мне понадобилось выйти в туалет. Честно сказать, это со временем стало для меня не такой уже и шокирующей процедурой. Я говорила сама себе, успокаивая, что это физиологическая необходимость, от которой я не смогу избавиться, и ничего необычного в этом нет – все мы, так сказать, животные. Вчера, услышав стук сердца Ярослава в его груди и свой – в моей, я вдруг как-то четко для себя осознала, что мы с ним в первую очередь – люди, и ничто человеческое нам обоим не чуждо. И мы оба должны жить. Пусть в чужих телах, но ради самих себя.

С такими мыслями я едва по привычке не зашла в женский туалет. Повернула лишь на половине пути, когда оттуда вышла девушка и странно на меня взглянула. Пришлось делать вид, что я просто так хожу около туалета. В мужской общественный туалет я заходила впервые и чувствовала себя весьма неуютно. Естественно, тут было двое парней, мимо которых я, стараясь не смотреть, прошмыгнула в кабинку. Я не увидела ничего такого, что должно было меня шокировать, но ощущение дискомфорта усилилось и сделалось таким сильным, что у меня слегка закружилась голова.

После посещения мужского туалета, из которого я вылетела пулей, опустив глаза в пол, я направилась в столовую на первом этаже и купила холодной воды. И лишь посидев немного на лавочке около аудитории, я вновь направилась на лекцию.

И когда вернулась, на столе, около моего открытого конспекта лежала маленькая записка, сложенная в несколько раз. Я, не понимая, от кого она, поспешно развернула ее.

«Я знаю, что случилось. Давай встретимся около библиотеки после пары. И я расскажу, как можно избавиться от этого. Доброжелатель».

Глаза мои расширились.

Я оглянулась, пытаясь понять, кто мог подкинуть записку. На ряду позади все однокурсники старательно записывали слова лектора. Только сидящий через ряд Илья – тот, с которым я повздорила – поймал мой взгляд и гадко ухмыльнулся. Почему – я не поняла.

– Мне прислали записку. Не видел, от кого она? – спросила я тихо Вана, но тот лишь головой покачал и поинтересовался:

– Что в ней?

– Так, глупость какая-то.

– Кстати, Яр, почему у тебя чужой телефон? – спросила Ван.

– А, это Настин. Он стал плохо работать, и я отдал ей свой, – на ходу придумала я.

Ван посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом, но промолчал.

Я попыталась опросить еще нескольких сидящих рядом парней, но никто ничего не видел – все внимательно слушали и записывали лекцию. Единственное, что я смогла понять – записку не передавали через кого-то, ее просто бросили на стол: либо с соседних рядов, либо проходя мимо по ступенькам – мое место было крайним. Более того, можно было сделать это не самому, а попросить кого-то.

До конца пары я сидела как на иголках, пытаясь понять, чьих это рук дело. Может быть, записку подкинула Полина? Или сидящий рядом с ней Вшивков? А может, этот глуповатый Илья? Или все время ржущий Митяй? Или кто-то другой из компании Зарецкого? Кто из этой огромной аудитории Доброжелатель? И действительно ли он желает добра?

Ответа у меня не было. Были только предположения, основанные на логике. Но «подозреваемые», которые гипотетически могли подбросить записку, не имели мотива для этого. Более того, никак не подавали виду.

Как только прозвенел звонок, я пулей вскочила с места и быстрым шагом направилась вон из аудитории, чувствуя, как спину прожигает знакомый взгляд Масловой. Мне не терпелось попасть на место встречи с Доброжелателем. Неужели он и правда знает о нашей с Ярославом тайне?

Было неспокойно, но не пойти я не могла. Что-то гнало меня вперед. Шептало: «Иди, иди, иди». И я шла.

Библиотека юрфака находилась в другом крыле здания, и я спешно направлялась к ней, то и дело оглядываясь – пыталась узреть того самого таинственного Доброжелателя. Из всех знакомых лиц я увидела вдалеке лишь Миру, разговаривающую с кем-то по телефону. Наши взгляды встретились, и она отвернулась. Не похоже, что Доброжелатель – это она. Кажется, Зарецкий ей не просто нравится, она стесняется его.

В закутке у библиотеки было пусто – судя по объявлению на дверях, из-за скорого ремонта она закрывается на две недели. Наверное, именно поэтому таинственный Доброжелатель выбрал это место – хотел побеседовать наедине.

Я взглянула на время, вздохнула и прислонилась спиной к прохладной стене. Настойчивое желание закурить проявилось так сильно, что если бы сейчас мне поднесли сигарету, я бы не раздумывая взяла ее.

Почти минуту никого не было, а потом появилась Полина. Она, неслышно ступая, вышла из-за угла и направилась ко мне. В какой-то миг мне почудилось, что воздух вокруг нее мерцает – как будто бы над ней летают черные сверкающие блестки.

Я выругалась про себя. Кажется, в теле Зарецкого я глупею! С самого начала ведь было понятно, что этой сумасшедшей нужно поговорить со мной наедине, чтобы вновь заворожить своей магией. Доброжелатель… И как я сразу не поняла, что это – Маслова?

Почему-то в эту минуту сомнений в том, что Полина – ведьма, не оставалось. Ее сущность не могли скрыть ни милое личико, обрамленное аккуратно подстриженными волосами, ни нарядное черное, до колен платье с белоснежным воротником и рукавами, ни изящные туфельки с бантиками.

Ее вид был обманчив. За видимой невинностью скрывалась властность, за скромностью пряталась жадность.

Вкус малины сам собой появился на губах, и я спешно облизнула их. Полина улыбнулась – как кукла.

– Ярослав, нам нужно поговорить, – сказала она странным голосом, подходя ближе. И спина у меня отчего-то похолодела – там, где лопатки, а по позвоночнику прошел столб жара.

Я попалась в ловушку.

– Ты для этого меня позвала? – нервно спросила я, понимая, что сейчас нам никто не помешает. Ярослав не придет мне на помощь, как в прошлый раз. Целовать Маслову в мои планы совершенно не входило, и я внутренне напряглась, готовясь к противостоянию. На этот раз я не поддамся ее чарам.