Я вернулся в Лондон другим человеком, который точно знал, что способен изменить к лучшему жизнь людей, оказавшихся в ужасных обстоятельствах. Вместе с тем я был еще и невероятно зол. Я недоумевал, как люди могли вытворять друг с другом подобные вещи. Казалось, существует очень тонкая грань между теми, кто обладает силой и мудро ее использует, и теми, кто просто пытается уничтожить всех своих конкурентов.

Эта ниспосланная свыше возможность помогать людям в трудную минуту была самым приятным даром, который я когда-либо мог себе представить. Я знал, что отныне она навсегда станет частью моей жизни.

Сараево меня очень многому научило, но и дало понять, как много еще предстоит изучить. Я вернулся в Великобританию одновременно присмиревшим и воодушевленным этим опытом, полным решимости улучшить и расширить инструментарий своих хирургических навыков, прежде чем отправляться куда-либо еще. В конце 1994 года я занял в НСЗ три должности, на которых остаюсь по сей день: в больницах «Сент-Мэри», «Роял Марсден», «Челси и Вестминстер». Среди многочисленных дисциплин, в которых, как я понимал, мне необходимо повысить квалификацию, было акушерство, затрагивающее беременность, рождение ребенка и послеродовой уход за матерью и ребенком. Я интересовался акушерством, будучи студентом-медиком, и в какой-то момент раздумывал пойти именно на эту специальность, но в итоге остановился на общей хирургии. Побывав в Сараеве, я увидел, какому стрессу оказываются подвержены будущие матери в зоне боевых действий. Мало того что предстоящие роды и без того вызывают волнение, особенно если они у них первые, так еще и их ребенок должен появиться на свет в опасной и непредсказуемой обстановке.

С годами я осознал, что умения провести экстренное кесарево сечение или остановить послеродовое кровотечение – одни из самых полезных, даже незаменимых, навыков для хирурга-волонтера.

Выполнять кесарево сечение я научился не в стерильной лондонской больнице. Я освоил эту процедуру в Кабуле, столице Афганистана, работая на Международный комитет Красного Креста (далее МККК). Это было в 1996 году, через два года после поездки в Боснию, которые я использовал, оттачивая навыки на новых должностях, с нетерпением ожидая следующей возможности отправиться за границу. 1990-е годы впоследствии будут считаться относительно мирным десятилетием во всем мире – холодная война уже в прошлом, а война с терроризмом еще не началась, но все равно были места, где не все было так спокойно. В Афганистане, казалось, война не прекращалась никогда.

Я побывал там в весьма любопытный для истории страны момент. После ухода в отставку коммунистического лидера Мохаммеда Наджибуллы в 1992 году Кабул оказался под контролем различных враждующих группировок. Внутренние разборки между моджахедами привели к многочисленным жертвам, которые не давали нам скучать, но настоящая борьба за контроль над Кабулом развернулась в сентябре 1996 года. Я был дежурным хирургом в полевом госпитале МККК, когда ворвались талибы[23] и захватили город после уличных боев с применением артиллерийских мин, реактивных снарядов и пулеметного огня. Мы все боялись, что ситуация выйдет из-под контроля. Талибан[24] славился своей жестокостью, и, хотя их прибытие встречали уличными пениями, мы боялись, что они убьют нас как неверных. Наджибулла все еще жил в Кабуле, укрываясь на принадлежащей ООН территории. Талибы[25] захватили его и казнили, повесив на фонарном столбе в центре города.

Прежде чем приехать сюда, я прошел курсы подготовки к работе в зоне боевых действий, военно-полевой хирургии в Женеве и британского Красного Креста под Гилфордом. В меня вдалбливали основополагающие принципы организации: гуманность, беспристрастность, нейтралитет, независимость, волонтерская деятельность, единство и всеобщность. Сидя в тишине учебной аудитории, запросто можно упустить из виду всю глубину этих идей, но в полевых условиях они становятся незыблемыми заповедями, позволяющими МККК работать практически в любой точке мира.

В тот день в больнице я определенно ощутил надвигающуюся погибель, слыша, как талибы[26] подбираются все ближе, но руководитель миссии, приложивший огромные усилия, чтобы обеспечить безопасность, сохранял спокойствие. Мы ухаживали за ранеными, но, помимо этого, выполняли и все остальные хирургические процедуры, с которыми сталкивается обычная районная больница: разбирались с невправимыми грыжами, открытыми язвами желудка, проблемами с кишечником и мочевыми путями. Мы заботились о здоровье беременных женщин и их будущих детей, а также занимались всем, что связано с величайшим, по моему мнению, чудом природы – родами.

В тяжелых условиях женщинам с осложненными родами нередко требуется кесарево сечение. Меня никогда не учили проводить эту процедуру, и освоить ее было давней заветной мечтой. В большинстве госпиталей Красного Креста поочередно работают два хирурга – старший, как правило, сотрудничает с МККК на постоянной основе, а второй обычно приезжает из-за границы, взяв отпуск в больнице на родине. Старший хирург в Кабуле, Юка, проработал в МККК много лет. Я восхищался им и уважал его. Он мог взяться за что угодно.

– Ты должен понимать, что я дорожу своим сном, – сказал он, – а обычно акушерки вызывают на кесарево часа в четыре утра.

Несколько часов спустя, впрочем, выпал мой шанс: у женщины двадцати с небольшим лет возникли осложнения при родах. Ее доставили в операционную, где быстренько сделали спинальную анестезию.

Есть два способа вскрыть брюшную полость при проведении кесарева сечения: срединный разрез или нижний поперечный, именуемый разрезом брюшной стенки по Пфанненштилю. Второй считается предпочтительным, поскольку рана заживает гораздо быстрее, чем после срединного.

– Оперировать будешь ты, – сказал Юка.

Он даже не стал переодеваться и обрабатывать руки перед операцией, а просто стоял у меня за плечом и выкрикивал указания по поводу того, что, где и как нужно делать. «Срань господня», – подумал я, делая разрез чуть выше лобка.

– Раздвинь прямые мышцы. Сильнее, еще сильнее! Вы, британцы, такие слабаки.

Я не видел, как проводят кесарево, со студенческих пор – это было мое боевое крещение.