поверхность жижи забурлила и покрылась множеством пузырей. И на свет божий вынырнул хухлик.

Таинственным хозяином болот оказался самый заурядный водяной черт. Он был толстым, лысым, с грязно-зеленого оттенка кожей, с характерными рожками и носом-пятачком. Длинные уши волосатыми космами свисали по бокам, как у бассета10, а под массивным подбородком имелось еще по меньшей мере два таких же. Судя по грозному выражению физиономии, дух был разгневан.

– Кто посмел мутить мою воду?! – раскатисто пробасил он, оглядываясь вокруг.

Чертяка тут же опустил юбки и спрятавшись за раскрытым веером, пропищал тонким голоском:

– Ой! Кто здесь?! – а потом заискивающе добавил, – простите великодушно, я просто хотела охладить свои ножки…

– Ножки? – удивленно переспросил хухлик, но рассмотрев на берегу миниатюрную девушку, стеснительно прячущуюся за широким веером, смягчился, пригладил ладошками торчащую на лысине редкую щетину и подплыл поближе.

– Мадам… – церемонно начал он, – что вы здесь делаете?

– Вообще-то мадемуазель, – стреляя глазками поправил Шнырь, – заблудилась, присела отдохнуть.

– Как же так случилось? – участливо поинтересовался хухлик, а сам медленно стал приближаться вплотную к поваленному дереву.

– Ой, я шла-шла, шла-шла, шла-шла… – тянул время чертяка, а сам потихоньку шел на попятную.

– И пришла! – победно закричал водяной и схватил не успевшего ретироваться чертяку за юбки.

Шнырь мгновенно застыл, не зная, что и предпринять в такой ситуации.

– Как звать-то тебя, красавица? – спросил дух.

– Дааа… – начал фамильяр.

– Дафна? – предположил хухлик.

– Дааа…дааа – слегка заикнулся Шнырь.

– Дарина? – не сдавался хозяин болот и прижал деву теснее.

– Да дай ты мне сказать, окаянный! – вспылил чертяка и треснул захватчика веером по лысине, после чего был моментально отпущен.

Затем отодвинувшись на безопасное расстояние, кокетливо улыбнулся и с достоинством произнес:

– Мое имя – Даданадамидафида Первая!

– Мида…фида… – озадаченно повторил хухлик, – экая абракадабра…

– Ну, зовите меня Фифи, – милостиво разрешила красавица.

Видимо этот вариант пришелся водяному по душе, потому что он воодушевился и галантно поклонившись произнес:

– Мамзель Фифи, рад с вами познакомиться!

– А вас как зовут? – полюбопытствовала мадемуазель.

Черт надулся и гордо представился:

– Перед вами, дорогая, гроза ентого леса, правитель усех болот, повелитель русалок и хозяин кикимор, хухлик Петрусий.

– А не накатить ли нам за знакомство, любезный Петрусий? – кокетливо предложила Фифи и достала заветную бутыль.

– Мамзель, вы чистый клад! Я покорен! – восхитился Петрусий.

Он обернулся и громко свистнул. Тут же с разных сторон болота стали выплывать кикиморы и болотнянки, неся в перепончатых лапах разную болотную снедь. В считанные минуты высохшая разлапистая коряга превратилась в богато накрытый стол.

– Ну, за знакомство! – торжественно провозгласил болотник и опрокинул рюмку залпом.

– Ух! Хорош первак! – засипел он и наколол на вилку жареный мухомор.

Шнырь молча поднял лафитник и выпив залпом, занюхал своим рукавом.

– Ну вы, мамзель, могёте! – восхитился Петрусий и тут же налил по второй, заводя светский разговор с прекрасной Фифи.

Примерно через час спонтанного застолья хозяин болот уже прилично окосел и почти дошел до нужной кондиции. Однако тот, кто по задумке должен был его аккуратно допросить находился в едва ли лучшем состоянии. Хоть и последние несколько рюмок не пил, а ловко выливал через плечо.

– Как вам тут поживается, Петрусий? – издалека начала Фифи, слегка заикаясь – не скучно ли на болотах целыми днями сидеть?

– Теперича скучно, – закручинился тот, – раньше-то столько народу в лесу, бывало, цельными днями туды-сюды ходють! Пужаешь их, пужаешь, дух перевести некогда. А тяпер чего? Нихто носу не кажить! Сидишь тут сиднем! Вода в болоте гниеть, и ты вместе с ней!

– А почему же так вышло? – участливо спросила «красавица».

– Мамзель! Енто тайна великая! – важно ответил болотник, – ну не могу я вам ее раскрыть! Хоть резайте меня тута!

– Ой, ну это же мне, а не кому-нибудь! Я никому не расскажу, честно-честно, – кокетливо заверил Шнырь и для убедительности стрельнул глазками из-за веера.

– Эх, мамзель Фифи! На что вы меня подбиваете? – вздохнул хухлик и лукаво добавил, – так и быть, готов сдаться за поцелуй красавицы!

Чертяка в ответ лишь многозначительно повел плечами и за трепещущими страусиными перьями послышался странный неприличный звук, до боли напоминающий отрыжку.

Я внутренне поморщилась, похоже веер после этого свидания придется выбросить.

Водяной, очевидно, расценил это как знак согласия, потому что похотливо улыбнулся и начал рассказ:

– Ну слухайте. Лес ентот завсегда духами славен был. Много нас тута разных, но усе мы между собой ладно уживались. А недавеча, появилась у наших краях старая ведьма и объявила себя хозяйкой ентого леса. Ну мы усе ясно дело взбеленилися, будут еще всякие пришлые старухи тута свои порядки наводить да духами командовать! Да только ведьма та оказалася не простая. Рог у ней волшебный есть. Ежели подуть у него, так тута же на зов явится тысячное войско нежити, верхом на оленях черных да с гончими безголовыми. И что она им не прикажет, усе выполняють. Мы-то, конечно, не раз с ними билися, да только без толку усе это. Нельзя одолеть того, кто мертвый давно. Много наших полегло, пока не смирилися мы с новыми порядками. А ведьма, как хозяйкой леса стала, так и людей сюда ходить отвадила. Вот и сидим теперь тута, усеми позабытые…

– А где же эта ведьма живет? – заинтересованно спросила Фифи.

– На что вам, мамзель? Не вздумайте ее шукать! – предупредил хухлик.

– Ну что вы, Петрусий, и в мыслях такого не было, – заверила Фифи, – просто хочу знать, где не следует гулять, чтобы случайно ее не встретить…

– У темном лесу вообще красавицам гулять не следует! – возразил болотник, но все-таки добавил, – где живет старуха, не знаю, но кикиморы говорили, что часто ее у Морионовых пещер видали.

И пока чертяка задумчиво переваривал информацию, водяной игриво ущипнул его за попу и счастливо возвестил:

– А теперь мамзель, давайте целоваться! – и сложив свои мясистые губы куриным огузком, потянулся к Шнырю.

– Петрусий! – взвился тот, – я забыла вам сказать, я же беременная!

– Так ты ж только что брагу лакала як верблюд! – от удивления хухлик даже перешел с дамой на «ты».

– Это мне врач прописал, – тут же нашлась Фифи, – пить побольше и курить как паровоз!

– Зачем это? – не понял болотник.

– А чтоб подольше не рожать, – со знанием дела пояснил Шнырь, – ребенку там хорошо – тепло, хмельно и дымно. Чего вылазить-то…

Болотник на минуту задумался, а потом махнул рукой и припечатал:

– Да ничего, я не брезгливый! – и протянув перепончатые руки, позвал, – иди ко мне, моя конфэточка!

– Петрусий, уберите руки! Сладкое портит фигуру! – верещал Шнырь, отклоняясь все больше назад.

– Люблю баб с характером! – любовно