– Не трогай мои вещи!

– Ладно, – сказал я. – Где ты живёшь?

– Что?

– На ферме над деревней?

– Ты сталкер что ли?

– Нет. Дом моей бабушки дальше в долине, и твоя фамилия Бенедикт, получается, мы сосе…

– Уйди!

– Но мы соседи! Ив Лэнсдейл моя бабушка.

– Я не просила тебя меня утомлять. Уходи.

– Это моё место. Я хожу сюда каждую перемену.

– Слушай, чудила, просто уходи!

Её лицо было таким злым, что даже глупым.

– Ты знаешь эту Сильвию Плат? – спросил я.

Она жевала и курила, курила и жевала, но я продолжал смотреть, и в конце концов она ответила.

– При чём тут она?

– Если ты её встретишь, то будешь вести себя так же по-идиотски, как сейчас?

Она покраснела, и я ушёл.

– Сильвия Плат мертва, ты, придурок! – крикнула она мне вслед.

Я резко развернулся.

– Я больше не хочу с тобой общаться, – крикнул я.

– Это что, шутка?

– Нет. Ты сама шутка.

Она щелчком бросила в меня сигарету. Несколько маленьких оранжевых искорок с шипением упали на мокрую траву.

Я ушёл, показывая ей палец через плечо, в стиле Яйца Бенедикт.

* * *

После этого разговора я натыкался на Дебс везде: в библиотеке, в холлах. Один раз я сидел за длинным столом в столовой и смотрел вперёд, а она подошла с другой стороны, пытаясь найти свободное место. Наши глаза встретились на миллисекунду. Она покраснела и отвернулась.

Прошёл остаток недели. Началась следующая – последняя перед каникулами. У меня появилась своя рутина: мрачный завтрак с бабушкой в тени гор, потом поездка на велосипеде в школу, где на переменах я слушал, как Малки шмыгал и гундосил об орках, великанах, гоблинах и эльфах.

Я ничего не запоминал на уроках. У меня были трудности со словами, не получалось понимать их, записывать на бумаге. Я всё ещё подделывал бабушкину подпись на листе для домашних заданий. Мисс Эндрюс всё ещё ничего об этом не говорила. И другие учителя, похоже, не замечали. Как будто они только-только узнали о моём существовании. Меня терпели, или, может, меня на самом деле не было, я был призраком.

Я думал, не умер ли я. Может, я умер в автокатастрофе и стал призраком, только сам этого ещё не знал.

Как-то вечером бабушка зашла в гостиную, где я копался в её книгах, и попросила помочь ей разжечь огонь. Я поставил обратно роман Эмили Бронте, на который смотрел, и пошёл с бабушкой.

Она встала на колени у очага, тяжело вздыхая при этом. Она отлично умела разжигать огонь. Она показала мне, что сначала надо класть скомканную газету, потом мелкую растопку, а уже потом дерево побольше.

– Почему ты не пользуешься отоплением? – спросил я.

– Я начну, когда получу банкирский бонус.

– Но ты же не банкир?

Она недоверчиво посмотрела на меня и протянула коробок спичек.

– А, так это шутка? – я зажёг камин. – Вообще я думал, что адвокаты гребут деньги лопатой.

– Я адвокат другого рода.

Огонь разгорался.

– Когда мама жила здесь, она это делала? – спросил я, повернувшись к бабушке.

На мгновение она растерялась, потом уставилась на огонь.

– Пока не уехала в университет.

Огонь сожрал бумагу.

– Она что, не возвращалась на каникулах?

– Ненадолго. Потом вовсе перестала.

– Почему?

Она смотрела на огонь. Я открыл рот, чтобы спросить про конверт на столе, но она со стоном встала с коленей.

– Я старею.

– Почему ты не говоришь о ней?

Она ушла, не ответив, и оставила меня наедине с трещащим огнём.

Я почти дотянул до каникул без происшествий.

В последнюю пятницу после ланча был английский. На стене в кабинете теперь висели изображения хаски и волков. Видимо, другие классы мисс Эндрюс тоже проходили «Зов предков». Они нарисовали собак, тянущих повозки по снегу, или дерущихся и воющих на луну волков. Я чувствовал их. Повсюду вокруг, их хищные зубы. Я хотел, чтобы урок кончился. Дождавшись, я ринулся к двери.

– Лукас, можешь задержаться, пожалуйста?

Я пытался удрать, но в дверях столпились ученики.

– Лукас Петтифер!

Я подошёл к её столу.

– Ты не сдал очень много домашних заданий, – сказала она. – Почему?

– Я плохо себя чувствовал.

– Достаточно хорошо, чтобы ходить в школу.

– Нет, мне сейчас плохо. Мне нужно идти.

На уголке её стола была вырезана слеза.

– Как прошёл твой первый месяц?

Я крепко сжал зубы. Почувствовал волчью стаю на кроваво-красной стене.

– Хочешь поговорить со школьным психологом?

– Зачем? – мой голос прозвучал слишком громко.

– Поговорить о школе. О том, как ты приспосабливаешься к новому месту, – тут её голос изменился, стал добрее. – О родителях.

У цветного браслета на её запястье один уголок был истрёпан.

– Твоя ситуация с домашней работой показывает, что у тебя что-то не так. Ты часто отвлекаешься. Как дела дома?

– Мой дом в Сомерсете.

– Как дела в доме твоей бабушки?

– Нормально.

– Твоя бабушка расписывалась в том, что ты делаешь домашнюю работу. Но ты её не делал.

– Я нагоню за время каникул. Ладно? – я рискнул встретиться с ней взглядом.

– Мне придётся поговорить с ней о твоей ситуации.

– Но мисс, я только что приехал. Как вы и сказали, нужно время, чтобы освоиться в новом месте.

Я ненавидел свой плаксивый голос, но продолжал смотреть ей в глаза.

Мне показалось, она всё-таки подумала о том, что я сказал, и приняла решение.

– Пожалуйста, мисс.

Она сжала губы и сдержанно кивнула.

– У тебя будут все каникулы, чтобы нагнать. Если нет – я поговорю с ней.

* * *

Я вышел из школы вместе с потоком учеников, но почти тут же остановился. Там, где дорога спускалась к велосипедным стойкам с навесами из стекла, стояли два стазака: Стив со своей саркастичной улыбкой и Алекс.

– Смертник! – крикнул Алекс.

– Эй, – оскалился Стив и стукнул Алекса по руке.