Слова прозвучали гораздо громче, чем я хотела. Обернувшись, я увидела Диану в изножье кровати, и тут меня осенило.

Может, есть что-то?

– Диана, что, если мы сделаем для нее то, что Ликан сделал для тебя? Можем мы превратить ее в оборотня? Это поможет противостоять тому, что происходит с ней сейчас, верно? – Надежда мгновенно вспыхнула во мне, и я отчаянно ухватилась за нее.

Диана поджала губы и посмотрела на врачей в халатах. Они быстро склонили друг к другу головы, бормоча что-то слишком тихо для моих ушей. Доминик мягко положил руку мне на плечо и присел передо мной. Он ни разу не вышел из комнаты и продолжал оставаться рядом со мной, лишь изредка принося воду для Би. Принося еду и воду для меня самой.

– Сиенна. Я очень хочу, чтобы Бетани была спасена, и ради тебя, и ради Уилла. – Он протянул руку и смахнул с моих щек слезы, о которых я даже не подозревала. – Велика вероятность, что она не выживет. Ее тело не сможет долго выдерживать такой раны. Ни один человек такое не выдержит.

Я судорожно вздохнула, ясно понимая, что он изо всех сил старается подготовить меня к еще одной смерти. Подготовить к потере еще одного друга, который так быстро стал частью моей семьи.

Уилл застонал, стоя на коленях с другой стороны кровати и сжимая руку Бетани в своей.

– Моя прекрасная девочка, пожалуйста, не оставляй меня, не сейчас. Не тогда, когда я наконец признался, что люблю тебя. Пожалуйста, останься со мной.

У Эванджелины вырвался вздох, но в остальном в комнате было тихо.

Я обернулась на звук закрывающейся двери. Врачи ушли.

Они сдались?

– Они отправились за сывороткой, чтобы попытаться превратить ее в оборотня. Они передадут ее слуге-человеку, так как будут… заняты другим на тот момент. Но сыворотка достаточно проста в применении. Ей просто нужно выпить ее в полночный час, – тихо сказала Диана. – Процесс болезненный, и вероятность того, что сыворотка убьет ее, высока. Но она и так умирает, и у нас нет других вариантов. Хорошо это или плохо, мы попытаемся.

Я стиснула зубы и кивнула.

– Спасибо.

Челюсть Дианы была сжата, в ее глазах появился отчетливый дикий огонек.

– Не благодари меня пока. Даже если выживет, ей могут потребоваться годы, чтобы простить вам боль, которую вы собираетесь ей причинить. Я… не могу остаться. Не могу заново пережить собственный путь к лунному свету. Мои волки зовут меня, я должна идти.

С этими словами Диана развернулась на каблуках и быстро вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Несколько минут царило тяжелое молчание, которое нарушил юный принц.

– Это хорошая идея, – тихо сказал Уилл. – Я все равно женюсь на ней, оборотень, человек, кем бы она ни была, я женюсь на ней. Би – лучшее, что когда-либо со мной случалось. Просто я был слишком упрям, чтобы увидеть это.

Ему, черт подери, давно пора было это понять. Я лишь надеялась, что это произошло не слишком поздно.

Герцогиня погладила Бетани по голове, ее слова перекликались с моими мыслями.

– Будем надеяться, что мы не слишком опоздали с нашей милой Би.

Следующий час бормотание Бетани было единственным звуком в комнате, конкурирующим лишь с завываниями снаружи. Иногда Би словно пыталась петь или напевать мелодию, которую слышала лишь она. Иногда билась и умоляла о смерти, ее тело выгибалось дугой от пят до самой головы. И хуже всего было, когда нам приходилось держать Бетани, чтобы она не ушиблась.

Мы продолжали менять холодные салфетки, усаживали ее в ванну со льдом, давали ей воду. Ничто из этого особо не помогало, но хотя бы чем-то занимало нас, пока мы наблюдали за тем, как Бетани борется.

Герцогиня расхаживала по комнате, постукивая пальцем по подбородку.

– Что с ней могло случиться? Если бы Эдмунд знал, что Бетани особенная для тебя, он мог бы как-то наслать на нее чуму перед нашим отъездом, но я не понимаю, как он мог узнать. Мы были очень осторожны. Если он и попытался бы кого-нибудь убить, это была бы ты, Сиенна.

Доминик низко зарычал. Хотя я не думала, что Герцогиня ошибается. Если б Эдмунд знал, что у Доминика есть ко мне чувства, то он захотел бы именно моей смерти. Король Вампиров никак не мог знать, что Бетани и Уилл любят друг друга. Даже предательница Скарлетт не знала этого.

– Стоит ли нам снова обратиться к книгам? – Диана с Эванджелиной потратили на это несколько часов, но ничего не нашли. – В здешней крепости обширная библиотека, почти такая же большая, как у фэйри. Мы могли что-то упустить, – сказал Доминик. – Или, может, поговорим с Оракулом? Она куда-то исчезла. Наверное, объедает кухню.

Когда скептик Доминик предложил обратиться к этому Оракулу, я поняла, что мы достигли дна. Они начали хвататься за соломинку. Мы все начали. Но Уилл все равно кивнул.

– У нас есть время до того, как на ней испытают сыворотку. Наверняка в здешних архивах должно быть что-то, что поможет сориентироваться. Просто нужно поискать внимательнее.

Все трое почти одновременно кивнули.

– Тогда решено, – сказала Герцогиня, направляясь к двери. – Пойдемте, втроем дело пойдет быстрее.

– Вы уходите? – Я уставилась на их троицу. Не то чтобы я боялась остаться с Бетани наедине. Скорее, боялась, что подруга умрет… И не хотела, чтобы она покинула нас, когда Уилла не будет рядом.

От одной этой мысли все в груди сжалось, и глаза снова защипало. Я крепче сжала руку Би. Она не может умереть, просто не может.

Доминик наклонился и поцеловал меня, его губы крепко прижались к моим.

– Рэйф и Джек прямо за дверью, если мы понадобимся тебе или… что-то изменится, отправь их за нами. Мы должны попытаться найти лекарство. Мы должны что-то сделать.

Я моргнула, и все трое исчезли. Мгновением позже Рэйф просунул голову в дверной проем.

– Мисс, мы здесь. Если понадобимся, просто позовите.

Пара юношей, еще вчера бывших подростками, охраняет дверь, когда поблизости бродят тысячи оборотней.

Я поморщилась.

– Эти двое не особо утешают.

Бетани застонала.

– Помнишь, каким был океан, когда мы плыли к лодке? Как лед. Я думала, замерзну до смерти.

Это самое связное, что она произнесла за последние несколько часов.

– И я. – Я снова провела рукой по ее лицу. – Такой холодный.

Ее глаза распахнулись; они казались светлее, чем когда-либо прежде, почти как лед.

– Би?

– Я… – Она замолчала и отпрянула от моей руки, а затем, шатаясь, поднялась на ноги. На ней была лишь тонкая ночная