Тут надо пояснить следующее: хотя я и числилась команде Дедапомощником по связям с общественностью, я в основном занималась делами, которыемогли перерасти в скандал. Скандалы в благородном семействе Дед не жаловал.Таких дел хватало. Политика, как известно, редко делается чистыми руками (личноя таких примеров не знаю), и неприятные моменты возникали часто, а как толькоони возникали, появлялась я и следила за тем, чтобы ситуация не вышла из-подконтроля.

Я так поднаторела в этом, что Дед не без основания гордилсямною до тех пор, пока он, что называется не перегнул палку. Мы не сошлись с нимво мнении и оказались по разные стороны баррикады. Я хлопнула дверью и ушла изкоманды. Потом, правда, вернулась, но ненадолго. Попробовала уйти вновь, но Дедне хотел меня отпускать. Я говорю все это к тому, чтобы стало понятно: ополитических играх, точнее, о том, во что они могут вылиться, я былаосведомлена хорошо и не понаслышке. И сейчас с уверенностью могла сказать: этанаходка чревата неприятностями. Оттого-то я сразу загрустила.

— Ты его знаешь? — хмуро поинтересовался Артем,разглядывая мужчину на фотографии.

— Конечно. Никитин Анатолий Юрьевич.

Новиков хмурился, что-то вспоминая. Стало ясно: фамилия емуни о чем не говорит, следовательно, мент он малолюбопытный, а главное —политикой не интересующийся. Артем в этом смысле был более подкован, хотяфизиономию на фотографии сразу не узнал, но на фамилию отреагировал: скривилсятак, точно съел кислое. Никитин был выдвиженцем Деда. Если он пройдет навыборах (в чем лично я ни минуты не сомневаюсь). Дед получит надежногопомощника, который, по меткому выражению Лялина, будет у него с руки есть, иДед наконец-то станет полноправным хозяином области. Отдельные личности моглибеспокоить его по пустякам, но их и сейчас уже никто всерьез не воспринимал, ауж когда и в гордуме будут одни его сторонники, он может жить спокойно, ипростые граждане тоже, со сладкой иллюзией демократии и справедливости. Скоровыборы, и мне даже представлять не хотелось, какое лицо будет у Деда, когда ядоложу ему о нашей находке. Я еще раз вздохнула и сказала:

— Ребята, до выяснения точки зрения нашей власти вот наэто (я кивнула на фотографию), предлагаю забыть о ее существовании, дабы неоказаться в очень неприятной ситуации.

Мужчины переглянулись, потом нахмурились, а Вешнякову этогопоказалось мало, и он недовольно крякнул, точно я была во всем виновата.

Мы спешно закончили осмотр квартиры. Кроме фотографии,ничего заслуживающего внимания здесь мы больше не нашли. Уже в машине Вешняков,уставясь в лобовое стекло, заметил без энтузиазма:

— Дед решит, что этим делом должна заняться ты.

— Возможно, — кивнула я в ответ. — А еслитак, то, зная твоё особое ко мне отношение, можно не сомневаться, что поручатего тебе, раз уж я не могу заниматься им официально.

— Премного благодарен, — скривился Артем. — Ябуду носом землю рыть, а ты везде свой совать и действовать мне на нервы.

— Иногда польза от меня все-таки есть, — решиласья заметить в свое оправдание.

— Очень редко, — съязвил Артем.

— Может, и не будет никакого дела, — попыталась яего утешить. — За несколько месяцев до выборов такой подарок ни к чему.

— Думаешь, Никитина подставляют?

— Это первое, что приходит в голову.

— А второе?

— Отвяжись, — вздохнула я. — Нет у менявторого, а также третьего.

— До чего ж я ненавижу политику, — занылВешняков. — Будут по рукам бить да воспитывать. Я вот что подумал, —помолчав, сказал он. — Если кто-то Никитина подставляет, то человек этотох как не прост. Моя мысль тебе понятна?

— Еще бы. Кто ж в здравом уме попрет против Деда. Ноесли все же попрет…

— Вот-вот. Как думаешь, мог Никитин любовницу убить заневедомые нам грехи? — спросил он с надеждой.

— Откуда мне знать? В любом случае фотография здесьпоявилась не случайно. Нас сюда пригласили и показали ее. Следовательно, что-тоимели в виду, а подставляют парня или разыгрывают счастливую карту — посмотрим.Если, конечно, дадут посмотреть, а то могут дать по шее с предложением не лезть.

— Меня бы это вполне устроило, — пожал плечамиАртем. Я согласно кивнула.

— Послушать соседку, так выходит, что любовникЛуганской — парень с бородой и усами, — размышляла я вслух.

— Никитин бороду и усы не носит. Конечно, может,маскировался, боясь пристальных взоров общественности. Но как-то это совсемпо-дурацки.

— Усатый что-то выносил из квартиры. То, что нам, с еготочки зрения, видеть ни к чему. Возможно, он и оставил фотографию. На радостьнам, на зло врагам. Или наоборот. В любом случае я бы хотела поговорить сгосподином Никитиным, желательно прямо сейчас.

— Вряд ли это понравится Деду, — с сомнением глядяна меня, заметил Артем.

— Придется ему это пережить.

— Ох ты господи, — вздохнул он. — Опятькуда-то вляпались без всякого к тому желания. Ладно, поехали к Никитину.

— Тебе ехать ни к чему, — возразила я. — Чегодоброго, подполковника не получишь, а со мной Деду туго придется. Решит гнать втри шеи — так я не против. Тебя где высадить?

— Давай вот здесь, пройдусь, подумаю.

Мы простились, и я поехала к Никитину с фотографией в сумке.Милиционер на входе в здание Законодательного собрания с удивлением взглянул наменя. Я сунула ему под нос удостоверение, он кивнул, разрешая пройти. ОтыскатьНикитина оказалось делом нелегким. Я изучала план, который предусмотрительнобыл вывешен возле лифта, когда створки его распахнулись и появился Ларионов,начальник охраны Деда. Как я уже сказала, мы с ним друг друга не жаловали, иэтому была причина, даже не одна. Но в последнее время он ко мне заметноподобрел, предлагая забыть старое и слиться в едином стремлении служить народув лице Деда. Тем более что служить предлагается не за страх, а за большиеденьги. Насколько он был искренен, судить не берусь, но особое расположение комне Деда, безусловно, сыграло здесь далеко не последнюю роль. Ларионов из тех,кто предпочитает дружить со всеми, и это ему мастерски удавалось.

Выйдя из лифта и обнаружив меня, он поначалу удивился, апотом улыбнулся, точно ждал этой встречи всю жизнь.

— Привет, ты здесь какими судьбами?

Тот же вопрос вполне могла задать ему и я, но не стала,предпочитая туманную формулировку:

— По делам.

— А-а, — протянул он.