Этобыло рискованно.Это был самыйтонкий и самыйопасный моментво всей затее.Станет ли мальчишкачетко следоватьинструкциям,не взыграетли в нем любопытствоили обычныйюношескиймаксимализм?И что будет сними со всеми,если страшнаяправда выплыветнаружу?

— Онопасен. — КогдаНата сновазаговорила,голос ее былсовершенноспокоен. — Длявсех нас и длявас в том числе.Я говорила, чтопри жизни Савваувлекалсямистицизмом?Мне кажется,его сил и тайныхзнаний хватилона то, чтобыостаться здесьнавсегда.

— Свами?

— Сосвоими музами.И он уничтожитвсякого, ктовстанет у негона пути. Я старая,я давно стоюперед дверьюв другой мир,но у меня естьвнуки, и я желаюим только добра.Поэтому прошувас, Арсений,не заговаривайтес этим чудовищем!Просто сделайтетак, чтобы оноставил насв покое.

Наего лице, нескладном,чуть ассиметричном,читаласьзадумчивость,и Ната расценилаее как добрыйзнак.

— Япримерно знаю,сколько выберете за своиуслуги, — сказалаона, поглаживаяпортсигар. —Арсений, я готовазаплатить вамвдвое больше.Или, если желаете,назовите своюсумму. Уверяювас, я не станумелочиться.

— Яназову сумму.— Крысоловпогладил своегопса. — Но толькопосле того, каксделаю дело.

—Когдавы можете приступить?

—Прямосейчас. В домеесть еще кто-нибудь,кроме вас иМарты?

— Нет.

Слугона отослала,а внукам,остальнымсвоим внукам,простозапретиласегодня возвращатьсяв поместье.Они не сталиспорить, ониуже давно поняли,что споритьс ней бесполезно.Но вот эта гроза...какженекстати!

— Втаком случаея, пожалуй, начнус дома. —Вэтот моментон изменился,из расхристанногонеформальногомальчишки вдругпревратилсяв того, кем былна самом деле,— вохотника. ВКрысолова...

Творец,1919 год (Эрато)

Октябрьскийветер гнал побульвару мусори опавшие листья.Не прекращающийсяуже которыйдень дождьпревратил яркийи безумныйМонпарнас водно из самыхунылых местна земле. Жизньзатаилась подкрышами мансард,дремала у скуднопротопленныхпечей, и толькоздесь в «Ротонде»,она била ключоми не останавливаласвой бег ни насекунду. В дымноммареве кафелица и фигурырасплывались,вытягивались,теряли очертанияи пропорции.Вот он —абстракционизм!Сама жизнь даетподтвержденияправильностивыбранногопути. Толькотак, только стакими людьми,только в этойнепостижимойатмосферепраздника ибезумия можнопонять мир исебя.

Савваобхватил озябшимируками чашкугорячего супа,довольно зажмурился.Это там, снаружи,ненастье инеправильностьмира, а здесь,в «Ротонде»,он свой средисвоих. Пустьсовсем ещеюный, пустьнаивный и нищий,затосвято верящийв свою звезду.

Внеполные девятнадцатьон уже многогодостиг. Вырвалсяиз-под душнойопеки родителей,сменил страну,нашел учителейи единомышленников,отыскал свойтворческийпуть и свойПарнас. Осталосьлишь найти своюмузу. Не дешевую,вечно пьянуюи битую жизньюшлюху с улицыВеселья, прокуот которой нетникакого. Незнакомых каждымизгибом и каждойложбинкойнатурщиц из«Парижскойшколы», а нечтосовершеннонеожиданное,нечто такоеот чего загорятсяглаза, жаднозатрясутсяруки и вскипитвыстуженнаяосенним ветромкровь. Муза.Ему непременнонужна муза.Своя собственная,не принадлежащаябольше ни одномумужчине в мире.

Савванашарил в карманепоследнююсигарету изадумался, ане заказатьли рюмочкуполынной водки,но не решился.Взгляд упална дремлющегоза соседнимстоликом Амедео[5].Пролитый наскатерть суп,пустая рюмка,разбросанныепо столу карандашныенаброски соследами откофейных чашек.Былите, кто считалМодильяникутилой инеудачником,наверняка такихбыло большинство,но Савва знал:Амедео —гений,нищий, непризнанный,несчастный.Гений, у которогобыла своя собственнаямуза —нежная,полупрозрачная,но, увы,такая беспомощная[6].

Тамже, в карманес заветнойсигаретой,нашлось пятьфранков —настоящеебогатство, еслираспорядитьсяим с умом. Савваотсчитал трифранка и украдкой,убедившись,что никому изпосетителейкафе нет донего дела, сунулих в карманАмедео.

Этоне было ни жалостью,ниподачкой,это было платой.С карандашныхнабросковМодильяни нанего гляделилица, непостижимонеправильныеи непостижиможивые —гениальные.Дрожащими ужене от холода,а от вожделенияруками Саввааккуратноразгладил исложил наброски.Ровно три, поодному франкуза набросок.Сейчас Амедеоне нужны деньги,но наступитутро, и скромнаяплата за то,что должно былопойти на растопкупечей «Ротонды»,придется какнельзя кстати.

Супуже почти остыл,но Савва съелего с большимудовольствием.Вкуснее похлебкигосподинаЛибьона [7]можетбыть толькоего же кофе.Теперь, когдав кармане сталона три заветныхфранка меньше,кофе началказатьсянепростительнойроскошью. Еслибы не беснующийсяза окнами ветер,Савва, пожалуй,отказался быот кофе, но каквыйти в такоененастье, несогревшись?!Решено! На кофеон экономитьне станет, лучшеуж обойдетсябез сигареты.А сигарету,самую последнюю,самую сладкую,выкурит завтравместо утреннегокофе.

Гарсонуже спешил кего столику,когда в стылыйоктябрьскийдень Саввывошла она —егомуза.

Онастояла по тусторону окна.Неуловиморазная, всякакая-то текучаяиз-за сползающихпо стеклу дождевыхкапель —егомуза. Она куталасьв тонкое пальтецо,пряча озябшиеруки в длинныхрукавах. Онабыла похожана один из набросковАмедео, такаяже хрупкая инереальная.Ветер трепалее длинныеволосы, и из-заних Савва немог рассмотретьлица девушки,но это былоневажно, всеего существопотянулоськ ее текучемусилуэту, к плавнымлиниям, к нелепойпурпурной розе,отчаянно цепляющейсяза ее черныеволосы. Вот они нашел своюмузу!

Еезвали Амели.Сидя напротивСаввы, допиваяего кофе, испуганновскидываясьотпривычныхдля завсегдатаевкриков и ругани,то и дело, поправляяв мокрых волосахнелепую тряпичнуюрозу и разглаживаянервными пальцамиизмятую салфетку,она рассказывалао своей жизни.Амели говорила,а Савва завороженослушал, точноэто была дивнаясказка, а негрустная историяначинающейпроститутки.Сейчас, глядяв ее черныеглаза, путаясьвзглядом вневероятнодлинных ресницах,он готов былвзять назадсвои собственныеслова. Падшаяженщина тожеможет статьмузей, особеннотакая женщина.