— Ай! — вскрикиваю.

Мелани беспокоится:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего особенного.

— Это домашние неурядицы?

— Что «это»?

— Тебя задержали домашние неурядицы? Дома все нормально?

Миссис Бетти Карвер вынимает меня изо рта и проверяет, не нанесла ли мне телесных повреждений. Шепотом успокаивает: «Крови нет, порядок» — и пристраивает меня на прежнее место.

— Мелани, все путем. Просто я занят.

— Слушай, мистеру Карверу будет приятно, если я сообщу ему причину опоздания. Для него всегда важна причина.

— Скажите, что не рассчитал.

Вешаю трубку. Миссис Бетти Карвер, виновато глядя снизу вверх, говорит:

— Я буду нежной.

И по новой.

— Остановитесь, пожалуйста.

— Иногда не сразу получается, вот и все.

— Хватит.

— Это из-за меня? Скажи, что я делаю не так. Говори!

— Вы ни при чем.

— Дай мне еще немного времени — сам увидишь.

И, поплевав на ладонь — для увлажнения, — готовится ко второму заходу, но я твердо говорю:

— Хорош!

Опустив руки, она так и остается стоять на коленях. Я опускаюсь рядом, чтобы убрать прилипшие к ее лицу волосы. От помады не осталось и следа.

— Вы ни при чем, — повторяю я.

Таймер показывает: осталось восемь минут. Она оседает на пол. Надо понимать, на сегодня все. Наклоняюсь поцеловать ее в лобик. Она ждет объятий, но мне тяжело собраться с силами, когда все мысли занимает другая. Миссис Карвер шепчет:

— Тебе со мной хорошо?

Я пожимаю плечами: ну да, типа того.

В оставшиеся восемь минут мы неловко обжимаемся, и со звонком таймера у нее брызгают слезы.

— Мне пора.

— Я понимаю.

— Не надо плакать.

— Не буду.

— Скоро приедет ваш супруг.

— Я успокоюсь.

Провожая меня, она шепчет:

— Надеюсь, тебе со мной хорошо. Мечтаю кого-нибудь сделать счастливым. Хотя бы один раз. Подарить кому-нибудь счастье хотя бы один раз.

Хлопает затянутая сеткой дверь. Миссис Бетти Карвер старательно машет мне вслед.

Вот интересно: когда мне стукнет восемьдесят, смогу ли я думать о ней с нежностью? А что, всякое бывает. Не ровен час, я даже решу, что это были едва ли не лучшие эпизоды моей жизни. Не ровен час, мне даже захочется вернуть эти дни.

— Гилберт, ты ли это? Уж не чаял увидеть твою персону.

Исходя желчью, мистер Карвер жестом призывает меня к себе в кабинет и там делает знак садиться в любое из двух кожаных кресел, развернутых к его столу. Так активно жестикулирует, что можно заподозрить в нем отставного регулировщика уличного движения.

Я говорю:

— Ваши руки творят чудеса, мистер Карвер.

— Ты так считаешь?

— Точно вам говорю, сэр.

— Вообще говоря, человеческая рука меня восхищает. Не знаю более совершенного творения.

Он вытягивает перед собой руки и шевелит пальцами, растопырив их во все стороны. Любуясь этим творением, он фыркает и похохатывает.

— Когда мы с Бетти, еще бездетные — тебе это должно быть особенно интересно, — жили в Буне, там был один малыш-вундеркинд. Лет восьми или девяти. Не то китаец, не то японец — короче, из тех, которые бесподобно играют на рояле. Настоящий гений, причем сын белых родителей. Приемный. И родители застраховали его ручонки на полмиллиона долларов. Представляешь?

Уставился на меня в ожидании отклика, а мне одного хочется — попросить у него прощения.

— Блистательный пример возможностей человеческой руки, ты не находишь? Чего только люди не страхуют. И это доказывает, как важно защищать все уникальное! Видит Бог, я чувствую, что нужен людям. А тебе не хотелось бы оказаться нужным, Гилберт? На первых порах я мог бы тебе подсобить. Ты не рассматривал для себя возможность построить карьеру в страховом бизнесе? Неужели так и будешь до скончания века мешки с бакалеей подносить?

— Э… — Больше ничего выдавить не могу.

— Дело стоящее. У меня, к примеру, дом, дети. У нас двое. Причем двое мальчишек. Сейчас батут покупаем. Заезжай, ты непременно должен его опробовать. Доставку заказали к Четвертому июля. Сыновья хотели бассейн, но бассейн мне сейчас не потянуть, а батут — в самый раз. Будь я врачом — тогда другое дело, это понятно… доктору Гарви бассейн соорудить — как нечего делать. А у нашего дома и батут неплохо будет смотреться.

Мистер Карвер нудит про этот новый батут, который застраховать куда проще, чем бассейн, и про всякую всячину, какая только посещает его необъятный, кавернозный ум, а я только глаза таращу. Неужели моя судьба — таким же стать?

У него над столом в коричневой деревянной рамке висит недавнее семейное фото Карверов. Каждый год Эндорский сберегательно-кредитный банк предлагает своим клиентам такой подарок на Рождество: семейный портрет. Мы этой услугой много лет не пользовались, главным образом из-за того, что мама в кадр не войдет, а еще потому, что семья, как мы считаем, — это вообще не наша история.

На фотопортрете мистер Карвер сидит, оскалив зубы, между двумя сыновьями. Мальчишки натужно улыбаются. Позади этой троицы стоит миссис Бетти Карвер — с отсутствующим видом и тоской во взгляде.

Меня так и тянет схватить его за ворот и спросить: «Ты когда-нибудь жене своей в глаза смотришь, паразит?» — но я сдерживаюсь. А он бубнит и бубнит. Но его на полуслове прерывает телефонный звонок. Со словами «Минутку, Гилберт» он откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Ждет, чтобы Мелани взяла трубку в приемной. Должно быть, телефон звонит так редко, что мистер Карвер невольно смакует предстоящий разговор.

В дверь тихонько барабанят накладные ногти Мелани.

— Мистер Карвер?

— Я беседую с Гилбертом. Вы что, не знаете?

— Знаю, сэр.

— Надеюсь, у вас неотложный вопрос.

— На проводе ваша жена.

— Скажите ей, что я на совещании…

— У нее, похоже, что-то важное.

— Ну, так и быть. Так и быть. Гилберт, подождешь секундочку, не обидишься?

Пожимаю плечами, дескать, «без проблем», а сам думаю «все, капец».

Он снимает трубку:

— Слушаю, Бетти. В чем дело?

Я обвожу глазами кабинет, как будто этот разговор меня не касается.

— Ну-ну. Так-так. Успокойся. Да успокойся же! — Крутанувшись в кресле, он застывает спиной ко мне. — Нет. Да, у меня совещание. С Гилбертом Грейпом, да.