Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арни свернулся клубком. Эллен — в слезы.
— А что прикажешь делать? Он домой не идет! Я все перепробовала. Конфеты! Уговоры! Ласки ниже пояса! Его домой калачом не заманишь, а у меня… это… у меня же…
— Что «у тебя же»?
— Сам знаешь… у меня дел полно.
— Ты опять его била…
— Кто-то выбросил попкорн, а он его подъедать стал. Грязный, пыльный…
— Если еще хоть раз поднимешь на него руку, я…
Эллен запрокидывает голову, чтобы я уж точно заметил ее слезы.
Как брат и вообще как член семьи, я мирюсь со многим. С моими сестрицами, с матерью, с этим городком. Я выдержу что угодно. Но одного не потерплю ни за что. Кто обидит Арни, тому пощады не будет.
За этого мальца я убить готов.
— На самом деле я его не била.
— Только попробуй драть его за волосы и вообще к нему прикасаться. Клянусь, я тебя выпорю.
— Ну и кто из нас злодей?
Наш даун по-пластунски ползет через луг. Подхожу, ложусь рядом с ним на землю и говорю:
— Мне пора на работу. Но кто-нибудь должен остаться дома, чтобы защищать маму и Эми. И даже Эллен. Ты готов стать их защитником? Охранником? Я на тебя рассчитываю, друг.
Он замер — шевелит мозгами, потом, не глядя на меня, кивает. Поднимается с земли, отдает мне честь и шагает к дому. Эллен молча плетется следом. Да возьми же ты его за руку, приобними, что ли, вертится у меня на языке. Руки так и чешутся запустить в нее камнем, но она оборачивается и одними губами говорит:
— Спасибо.
Они идут домой, не касаясь друг дружки.
Возвращаюсь к своему пикапу и кричу Такеру, который наблюдал за этой сценой:
— И ты все равно хочешь встречаться с этой ведьмой?
— Раньше хотел. Теперь передумал.
Счастье близко.
— Как хорошо. Просветление наступило. Наконец-то ты меня понял.
Кажется, для Такера этот день станет знаковым. Какая неожиданность.
— Хочу, — говорит, — кое-что разъяснить.
Подхожу к его грузовичку. Уже не один год жду разъяснений от этого перца.
— Твоя сестра — без пяти минут «мисс Айова». Сексушка, симпатяшка, пышет здоровьем. Так ведь? Обалденная по всем… этим… как там говорится…
— По всем меркам.
— Во-во.
— Чтоб ты понимал: у меня мерки другие.
— Да знаю я. Слышь, нам… это… обязательно разводить дискуссии на проезжей части?
— Думаю, да. Может, это самый счастливый день в моей жизни.
— Ладно. Так вот, я что хотел тебе сказать. Ездил сегодня на место будущего…
— Да, ты уже рассказывал.
— И видел девчонку. На велике. Гилберт, это с ума свихнуться. Что-то неземное.
— В смысле?
— Да в том смысле, что ты такой девчонки в жизни не видал.
— Ты увидел какую-то девчонку?
— Не «какую-то», Гилберт. А «такую». Высший класс.
— Брюнетка?
— Больше ни слова не скажу.
— Примерно вот такого роста?
Пожимает плечами.
— Хочешь знать, как ее зовут? — И в отчаянии добавляю: — Это подружка моя.
Запрокинув голову, Такер хохочет, как морское чудовище.
— Как же, как же… подружка твоя? — Крякает, хихикает и, визжа резиной, срывается с места.
Я запрыгиваю в пикап. Движок заводится не сразу. Такер давно умчался вперед. Жму на газ, пускаюсь вдогонку.
Возле кафе «Рэмп» замечаю Такеров грузовичок. Втискиваюсь между ним и катафалком, принадлежащим похоронному бюро Макбёрни. Захожу: официантка Беверли принимает заказ у Такера. Видит меня, сверкает фальшивой улыбочкой и направляется к шеф-повару, который по совместительству ее папаша Эрл Рэмп. Беверли никогда ничего не берет на карандаш: у нее феноменальная память. Наверное, по сей день помнит, как я в школе над ней изгалялся. Долговязая была, тощая — мальчишки от таких балдели. А еще на шее у нее темнело вишневого цвета родимое пятно величиной с детскую летающую тарелку. Однажды, когда я учился в четвертом классе, а она в шестом, мне на переменке пришло в голову намочить полотенце и протянуть ей, чтобы стерла эту блямбу. Все тогда ржали, кроме Беверли. Она вообще шуток не понимает.
Такер сидит за одним столиком с Робертом Макбёрни-младшим, сыном Роберта-старшего, наследником лучшего бюро погребальных услуг в наших краях. Находится оно в Мотли. Обслуживает все сколько-нибудь заметные похороны. Там даже кремацию можно заказать. Бобби, как называют его закадычные друзья, в последнее время работал приглашенным инструктором в училище ритуального обслуживания, вернулся совсем недавно и вкалывает не покладая рук. Одет в черный костюм распорядителя похорон, из нагрудного кармана торчит уголок белоснежного платка, рыжие волосы безупречно подстрижены и причесаны, физиономия в розовых веснушках.
— Бобби… с приездом.
Он поднимает голову:
— А, спасибо, Гилберт. Как сам?
Немного потрепались. Такеру подали оладьи. Бобби уминает омлет, а принять заказ у меня Беверли забыла.
— Беверли? — окликаю.
— Что?
— Я оголодал слегка. Можно мне хотя бы один тост? С маслом и виноградным джемом. Как положено.
Беверли отходит, не подтвердив мой заказ, и бормочет себе под нос: «Сам, блин, подойдешь». Я мог бы, конечно, сказать: «Блин у тебя на шее», а смысл? Такер, поливая оладушки сиропом, уточняет:
— Ты, стало быть, тоже ее видел, Бобби?
— А как по-твоему, что я тут делаю?
— Подозреваю, что…
— В Мотли только и разговоров об этой пташке.
Такер заявляет:
— Она не просто обворожительна и прекрасна, но и недурна собой.
У Такера с рождения все шиворот-навыворот.
— Сам я покамест ее не видел, — говорит Бобби. — Но наслышан.
— Значит, — продолжает Такер, — ты прикатил сюда, чтобы ее разыскать?
— Не совсем. — Бобби облизывает вилку от остатков омлета. — Народ как-то умирать перестал, а когда дела идут ни шатко ни валко, отец поручает мне проехаться по всей округе на катафалке — в качестве бесплатной рекламы. Чтобы население держало в уме такой вариант, как агентство Макбёрни.
Я говорю:
— Так ведь ваше агентство — единственный вариант во всей округе.
— Ты прав, Гилберт, но мы все равно должны напоминать людям о своем существовании. Пусть не забывают агентство ритуальных услуг Макбёрни. А то ведь знаешь, как случается: с глаз долой — из сердца вон.