проскользнула между волчьих тел, уклонилась от удара одного из каменных великанов и со всего маха врезалась в Акара.

Если бы его реакции не были такие стремительные — убил бы на месте.

Бездонный темный взгляд хозяина гор, еще секунду назад наполненный пустотой, остановился на моем лице.

Он отбросил прочь волка, с упоением грызшего его со спины, отразил несколько усталых ударов умирающего Дериона и схватил меня за одежду на груди, притянул к себе.

— Решила мне помочь, вредина? — хриплый голос заставил меня содрогнуться.

Акар оттолкнул меня, уберегая от лязгающих волчьих зубов, а затем притянул снова. Да так крепко, что затрещали ребра. Его плащ, нагрудный доспех и даже лицо были забрызганы кровью. Не его кровью, Дериона.

— Я пойду с тобой, — прокричала ему.

— Дай только закончу с ним, — острие меча было направлено в сторону лежащего на снегу израненного лесного короля.

— Хватит! — прорычала я. — Прекрати! Не трогай его!

Акар усмехнулся, но послушался и вогнал меч в ножны.

— Отзови своих псов, Дерион, — приказал он. — Девчонка моя.

Лесному королю не было нужды в словах — волки, которые еще могли стоять, отступили.

Каменные воины замерли — свет в пустых глазницах погас.

Акар взглянул мне за спину и на его губах возникла злая усмешка.

— Если твой драгманец подойдет, я отрежу ему голову, — сказал он совершенно спокойно.

Я обернулась, взглянув туда, где замер Ха-шиир. Он остановился в нескольких шагах от нас, опасаясь за меня, ведь я была в объятиях самого настоящего чудовища.

— Он мне не соперник, — произнес Акар с презрением, — он никто, — а затем поддел окровавленными пальцами мой подбородок, разворачивая к себе мое лицо: — Где твоя куртка? Ты замерзнешь.

Да, я вся дрожала. Но точно не от холода.

Взглянула на Дериона: он припал к земле, кровь из его ран все еще хлыстала на снег. Подняв бледное лицо, он взглянул на меня, и боль поражения отразилась в его глазах.

— Одень что-нибудь теплое, дева, — Акар нехотя выпустил меня из объятий. — Я жду.

Когда я выпорхнула из его рук, он вдруг сказал Ха-шииру:

— Коснешься ее, умрешь. Умрешь медленно, драгманец. Так медленно, что это покажется тебе вечностью.

А затем он бросил Дериону:

— Я приду за драгманцем к сроку, а до тех пор девчонка будет у меня. Не пытайся ее вернуть.

Я прошла мимо Ха-шиира, который так сильно сжимал челюсти, что я услышала скрип его зубов. Его топор находился в его руке, костяшки побелели от напряжения.

Поверженные волки лежали на снегу, ободранные, усталые. На их белой шерсти виднелась кровь. Высунув длинные языки, они тяжело дышали.

Когда я вернулась, надев куртку, шапку и варежки, Дерион уже мог стоять. Весь в порезах от меча Акара, он глядел налившимися кровью глазами с сожалением, болью и отчаянием. Я услышала, как он прошипел:

— Почему, Бороган? Почему, брат, ты не остановил его?

Ха-шиир стоял неподвижно, но каждая мышца в его теле звенела от напряжения.

— Посмотри на своего драгманца, — беспечно бросил мне Акар, проходя мимо Ха-шиира бесстрашно, точно издеваясь. — Не считаешь, что было бы милосерднее избавить его от страданий? Одна лишь мысль, что ты ляжешь в мою постель, приносит ему невыносимую боль.

Мне было слишком тяжело смотреть Ха-шииру в глаза, поэтому я прошептала Акару:

— Я готова. Пойдем.

Топор в руках драгманца задрожал.

Акар взял меня за руку, и мы двинулись в горы. Каменное воинство потянулось за нами, оставляя замок позади. Бросив взгляд через плечо, я увидела, как мерцает в окнах огонь Борогана, а в небо уносит снежинки, кружит, метет так, что Замок Встреч растворяется за стеной снега.

Акар неожиданно подхватил меня на руки, накрывая своим плащом.

— А теперь скажи мне, предательница, — вымолвил он вдруг, когда мы ушли достаточно далеко, — если бы у тебя был выбор, ты бы предпочла Дериона, верно?

Я была так подавлена, что сказала сущую правду:

— Да.

Акар разжал руки, и я с визгом упала в снег.

Он взглянул на меня уничижительно. Его взгляд пугал.

Все в нем пугало.

— Значит, я хуже, чем он?

— Да.

— Вот как? — и сощурил глаза. — А ты не умеешь лгать? Хоть немного, чтобы было не так обидно это слышать.

Склонившись, он приласкал мои распахнутые губы, и я дернулась в сторону.

— Я тебе неприятен?

Зачем он задавал эти дурацкие вопросы?

— Да! Знал бы как.

Он вдруг вздохнул. Безразлично. Хотя нет, кажется, он забавлялся.

— Может, будешь смотреть мне в глаза? Говоря всякие неприятные вещи, имей смелость смотреть на меня.

И я повернулась, стиснула челюсти, но глядела бесстрашно.

— Я не сделаю тебе ничего плохого.

— Правда? — хлопнула я глазами.

— Да, — и рассмеялся: — Смотря, что именно ты подразумеваешь под «плохое». Если то, что я собираюсь с тобой спать, то новости для тебя и правда скверные — это я делать буду. И, поверь, дева, в этом нет ничего настолько страшного, что ты вся дрожишь.

Я отвернулась и тихо выругалась.

Поднялась, демонстрируя Акару готовность двигаться дальше.

— Забавно, что нам приходится лезть по сугробам, — проговорил он. — Его величество, рогатая задница, не предлагал тебе коней и возницу? Может быть, в этом я проигрываю ему?

— И в этом тоже.

Глава 10

Горы показались разом.

Просто возникли перед нами.

Акар подвел меня к отвесному каменному выступу, сияющему сизой гранью. Взглянув, я увидела в ней свое отражение.

— Это зеркало?

— Это дверь в Железный дворец, — пояснил горный дух.

Он взял меня за руку и ступил в отражение.

На мгновение меня поглотила темнота, а затем вспыхнул мрачный лунный свет, и я поняла, что стою в большом — буквально огромном — зале, высеченном в скале. Всюду камень и сталь, даже кольцевая подвесная люстра, с оплывшими свечами — железная. Ничего, даже отдаленно похожего на уют, всюду грубая выделка, симметричность, лаконичность и характер.

Большой балкон открывал вид на заснеженные плато и округлую желтую луну, которая висела катастрофически близко — протяни руку. Изо рта у меня вырвалось облачко пара — как холодно!

— Здесь совсем нет огня? — зябко трясусь. — И даже постели?

— Постель есть, не переживай.

— А еда, огонь или…

— Ты задаешь неприлично много вопросов, человеческая дева.

— Меня зовут Тея, Акар.

Он посмотрел на меня удивленно, будто я не смела его ни в чем упрекать, в частности в том, что ему хотелось называть меня, как вздумается. Он провел ладонью по моим волосам, которые в свечении луны тоже казались серебряными.

— Эй! — возмущенно протянула я. — Даже не думай меня