Мы с Тимом недолго поиграли в гляделки, и он сдался: — Хорошо, но только не сегодня, ладно? Мне надо найти, с кем можно оставить Белку.

— Без проблем, — поднял я раскрытые ладони. — В любой день, когда скажешь. Я до конца недели человек вольный.

— А как же твоя невеста? — удивило Тима мнимое противоречие.

— Она в фитнес-туре на Бали. И формально она всё ещё не невеста.

— Ясно.

Бес любопытства подталкивал меня спросить о том, как у Тима дела с Ольгой, однако я не поддался соблазну. Мы и так знали друг о друге чересчур много личного.

С ответом Тим затянул аж до четверга.

— Скажи, ты не передумал по поводу «Маргариты»? — спросил он, когда мы оба выбрались на перекур.

Я наградил его говорящим взглядом.

— Понятно. В общем, я нашёл того, кто завтра сможет присмотреть за Белкой. Так нормально будет?

— Конечно, нормально. Как раз столик заранее закажу.

— Только есть один момент, — Тим замялся, и я попробовал угадать: — Раздельный счёт? Не вопрос — на всё, кроме «Маргариты».

Глюки глюками, паранойя паранойей, но мне нравилось, когда Тим вот так улыбался: глазами и самым краешком губ.

— Ты настоящий мастер компромиссов.

— Дипломатия — полезный навык для героя, — с умным видом подтвердил я. — Стараюсь развивать.

— У тебя отлично получается.

— Благодарю.

Это ощущение — что вот сейчас каждый из нас в точности на своём месте — было родом из майского сна. Однако я беспечно решил не портить нервы лишней рефлексией: надоело дёргаться по самому крошечному поводу. И вообще, имею я право хотя бы на один нескучный вечер за последние две недели?

Пиццерия оказалась забита под завязку.

— Что будешь себе заказывать? — спросил Тим, когда мы шумно плюхнулись за наш столик.

— «Маргариту». Вдруг проникнусь её лаконичностью?

— Осторожнее с экспериментами, — не без лукавства предупредил Тим, и не зря.

«Маргарита» была прекрасна. Тим беззвучно посмеивался над тем, с каким аппетитом я уплетаю кусок за куском, и добродушно предлагал поделиться своей. Я же, естественно, гордо заявлял, что герои товарищей не объедают, да и кухня может ещё приготовить. А если останется лишнее, то отнесём Белке гостинец — пусть приобщается к классике итальянской кухни. Кстати о птичках, с кем она сейчас?

— Через подъезд от моего живёт семья, которая занимается волонтёрством. У них всегда кто-то на передержке: кошки, собаки. Я подошёл, объяснил ситуацию, и они согласились взять Белку на несколько часов.

— Их твоя соседка сдала?

— Да, тёть-Шура. Я всю голову сломал, пока не догадался с ней посоветоваться.

Всё-таки странно говорить о человеке, которого в реальности ни разу не видел, как о хорошо знакомом. Я поторопился запить нервирующую мысль добрым глотком кьянти. Сегодня выходной и у моей рефлексии тоже.

Между тем, разговор тёк полноводной рекой. Я травил байки из жизни джиперов так вдохновенно, будто снова собирался звать Тима в штурманы, а он слушал с вниманием и подлинным интересом. Однако настал момент, когда мой фонтан красноречия пришлось временно заткнуть — благодарному слушателю потребовалось ненадолго отлучиться. Я воспользовался перерывом, чтобы заказать ещё одну «Маргариту», и впервые за вечер обратил внимание на играющую в зале музыку. Медленная мелодия была красивой, пели вроде бы по-русски, однако из-за шума голосов смысл разбирался с трудом. Кажется, что-то про любовь — впрочем, про неё поют в девяносто девяти процентах случаев. Тут вернулся Тим, и музыкальная пауза закончилась.

— По-моему, я сегодня слишком много болтаю, — я пригубил вино. — Что новенького на философском фронте?

— Да я сейчас больше старенькое перечитываю, — Тим взял свой нетронутый бокал, но так и не отпил из него. — Вот, допустим, про «путешествие героя». Рассказать?

— Рассказывай, — я расслабленно откинулся на спинку стула. Тема, конечно, была щекотливая, однако желание послушать рассказчика, щедро сдобренное кьянти, перевесило.

— Так вот, «путешествие» — сюжет глобальный. Он встречается в мифах и сказках практически всех народов, от севера до юга и от востока до запада, то есть вшит в коллективное бессознательное. Поэтому говорить о том, что в современном мире эти детские басенки давно неактуальны, как минимум глупо. На них перестали акцентировать внимание, только те же «Звёздные войны» — типичное «путешествие героя», — Тим вернул бокал на стол. — Что же до собственно героя, то он не просто тот, кто побеждает чудовище и освобождает принцессу. Если копнуть глубже, то это человек, способный выйти за рамки обыденности и, пройдя испытания, принести остальным что-то новое. Подтолкнуть их вперёд или спасти — впрочем, часто это одно и тоже. Герой перекраивает существующее, однако прежде перекраивается сам — в путешествии.

Тим говорил дальше: про зов, про стража порога, про помощников, испытания, встречу с богиней, апофеоз, возвращение, — и под каждый пункт я находил эпизод из приснившегося мне путешествия в лимб. Получается, Дрейк действительно был необычным человеком и, наверное, заслужил по-своему счастливый, пускай и нетрадиционный, финал. Я поймал себя на том, что совсем немного завидую ему, потому как сам вряд ли так смог. Хотя, если бы опасность грозила Анне…

— Вот и выходит, что из путешествия возвращается совсем другой человек, с другим, более глубоким, пониманием ценностей жизни. Иногда мифы трактуют перемены буквально, и Пенелопа, например, не узнаёт Одиссея. Помнишь этот эпизод?

— Кажется, припоминаю, — я покрутил бокал за ножку. — Знаешь, ты сейчас фактически приключение Дрейка в лимбе пересказал.

— «Сновидение — это персонифицированный миф, а миф — это деперсонифицированное сновидение», — явно процитировал Тим.

— Угу, и уши дедушек Юнга с Фрейдом торчат из всех щелей.

— Всё-таки не любишь отцов глубинной психологии?

— Всё-таки не люблю. Как начинаешь читать их теории, так сразу же чувствуешь себя поганым извращенцем.

— Но ведь, вообще говоря, по многим пунктам понятие нормы — штука весьма условная, — заметил Тим, отводя глаза в сторону. — Хотя я, конечно, понимаю, отчего за него так ожесточённо цепляются.

— Да? И отчего же?

— Это самая простая и доступная психологическая опора, — Тим почти неслышно вздохнул и снова посмотрел на меня: — Но я другое хотел сказать: задача психоанализа не в том, чтобы показать, насколько ты извращенец. Психоанализ призван познакомить и примирить тебя с тем, что живёт в подсознании абсолютно каждого человека, чтобы потом ты мог