себе все мосты к отступлению. — Что бы там кому не приснилось, бегать от этого мы не будем.

— А что тогда будем?

— Ну, например, разговаривать. Под чай и твоё печенье. Согласен?

— Согласен, — Кружка Тима заняла место рядом с моей. — Спасибо.

— За то, что тебе не придётся держать под кроватью тревожный чемодан?

— За то, что не идёшь по лёгкому пути.

— Ну так, — я картинно приосанился. — Герой я, или где?

В темноте было толком не разобрать, однако Тим наверняка улыбнулся.

— Возвращаемся? — спросил он.

— Да, время уже, наверное, за полночь.

Мой внутренний хронометр не подвёл: когда «Патриот» съехал с холма на просёлочную дорогу, радио пиликнуло час ночи воскресенья.

Вроде бы ни до чего конкретного не договорились, а с души всё равно отлегло. Даже сон вспоминался более-менее спокойно, будто краем глаза увиденная порнушка. К тому же я напомнил себе, что сегодня прилетает Анна — моё универсальное лекарство от любых вымороченных глюков. Нет причин оставаться в мрачном настроении дальше.

Мы выбрались на ярко освещённый автобан, и я прибавил газу.

— Кстати, Тим, что там у вас с Ольгой?

— Клуб любителей эзотерического чтения.

— Это-то понятно. Кроме клуба что?

— Ничего.

Я задумчиво пожевал губу: лезть, не лезть?

— Помощь эксперта не нужна?

— Боюсь, мне помогать бесполезно, — после паузы ответил Тим. — Я ужасно играю в социальные игры.

— Да не надо ни во что играть. Просто предложи сделать выездное заседание вашего клуба в каком-нибудь тихом кафе. Подари ей розочку… а, чёрт, она же не любит срезанные цветы. Хм.

— Алоэ в горшке? — Тим внёс альтернативное предложение без намёка на улыбку.

— С ним таскаться потом неудобно, и выглядит как-то странно, — тут я понял, что это, вообще-то, была шутка. — Я, между прочим, серьёзно советую.

— А я серьёзно повторяю: бесполезно. Только испорчу то, что есть.

— Ну, как знаешь, — немного обиделся я. — Хотя, погоди. У тебя же теперь имеется универсальный ключ к женскому сердцу — Белка. Достаточно просто познакомить с ней Ольгу, и тебе простятся любые косяки.

Тим с шутливым осуждением покачал головой: — Чертовски коварно.

— Чертовски действенно, ты хотел сказать? — Мы въехали в город. — Я, конечно, ни на чём не настаиваю, но ты подумай как следует, ладно?

Ответом мне стала та разновидность тишины, которая появлялась всегда, когда Тим не хотел ни соглашаться со мной, ни спорить дальше. Упрямец.

***

Вечером я благополучно встретил Анну в аэропорту. Самолёт прилетел минута в минуту, багаж — чемодан размером со свою хозяйку — появился на ленте одним из первых, однако мы всё равно задержались в зале ожидания: девочкам надо было попрощаться.

— Ну, что тут новенького? — первым делом спросила Анна, наконец-то выбравшись из объятий не желавших с нею расставаться участниц тура.

— Всё по-старому, — я галантно предложил даме руку, и она не стала отказываться. — Погода дрянь — единственный солнечный день вчера был, на дорогах мудаки, светает поздно, темнеет рано. Лучше расскажи, как у тебя всё прошло?

— Просто прекрасно! — в голосе Анны прозвучало неподдельное воодушевление. — Сил и нервов, конечно, потребовалось немало, но когда ты видишь, как от твоих усилий люди на глазах становятся счастливее, — это так здорово! Поэтому знаешь, что я решила, пока летела обратно?

— Что?

— Весной непременно организую ещё один тур. Куда-нибудь поближе: в Дахаб или Каппадокию, но организую.

— Ну, я рад, что тебе это дело оказалось настолько по душе, — я вспомнил Тимовы рассуждения о предназначении. Может, Анна, сама того не зная, нашла смысл своей жизни? Делать других счастливее, устраивая для них фитнес-туры. Намного привлекательнее, чем вечно искать приключения на свою вторую голову.

На крыльце аэропорта Анна спросила: — А ты не хочешь составить мне компанию в следующий раз?

— В качестве грубой мужской силы? — я скатил по пандусу её монструозный чемодан.

— В качестве стимула для моих девочек. Знаешь, сколько они о тебе расспрашивали?

— И что, ты ни чуточки не будешь ревновать? — испытывающе прищурился я.

— Ревность — удел слабых и неуверенных, — не без высокомерия ответила Анна.

— Ну-ну, — с крайним скептицизмом пробормотал я себе под нос. Когда-то на другой стороне мультиверсума Дрейк тоже так думал.

Машин на дорогах было не протолкнуться.

— И куда им всем приспичило вечером воскресенья? — ворчал я, плетясь с черепашьей скоростью в плотном потоке.

— Представь, что ты в Индии, — предложила Анна. Она расслабленно полулежала в пассажирском кресле и, кажется, вполне наслаждалась поездкой.

— Нет уж, в Индии хуже, — не согласился я. — Там каждый ещё и сигналит.

На радиостанции поставили рекламный блок, и я переключил магнитолу на другую волну.

День в солнечном огне, в суете,

Погас, сделав нецветным кино,

Ты прошептала мне в темноте,

И я почти поверил, но…

— О, песенка Одиссея, — вспомнил я свою старую ассоциацию.

— Почему Одиссея? — удивилась Анна. — По-моему, обычного курортника, у которого вместе с отпуском подошёл к концу пляжный роман.

— Тоже похоже, — не захотел спорить я. — Пусть это будет песня, с которой Одиссей покидает Огигию после семи лет шикарного курорта.

Анна фыркнула: — Скорее уж после семи лет нытья о жене и доме. И за что только Калипсо его терпела столько времени?

— За героический профиль? — предположил я.

— Или за хороший секс, который не зависит от степени тоски по родине, — Анна прикрыла зевок ладошкой. — Всё, глаза уже слипаются.

— Не спала в самолёте?

— Дремала чуть-чуть. Ты же знаешь, там не особенно поспишь.

— Потерпи, — «Патриот» наконец-то вырвался из пробки, — десять минут, и ты дома.

— Отлично, — устало улыбнулась мне любимая. — Как же я рада, что у тебя получилось меня встретить.

Я тоже был рад, однако ещё сильнее радовался бы, везя её сейчас к себе домой. Две недели целибата — это достаточно долго.

В тот вечер я ограничился нежным поцелуем на прощание, рассчитывая через сутки сполна возместить вынужденное воздержание. Увы и ах, стоило Анне вернуться, как её буквально завалило разнообразными предложениями по фотомодельной работе. Так что и понедельник, и вторник мы общались исключительно