— Поднимись, добрый человек. Вам возместят зерно и уплаченные сверх необходимого налоги из средств графа…

Вскоре вернулось семейство старосты, и у печи началась суета.

Я заметила, что Верс вышел из избы. Ему как будто противно было находиться среди большого скопления людей. Мне он ничего не сказал, значит, следовать за ним было не нужно. Но я почти злилась на него: то он стремится контролировать даже мои походы в кустики, то — бросает в компании первых лиц королевства! Выкручивайся теперь, как хочешь!

— Регина? — окликнули меня. Пока я размышляла, ко мне незамеченным подошел король Альвет. И смотрел он на меня при этом как-то странно, будто пытался понять, не замышляю ли я побег…

— У тебя целительский дар, — сказал он, наконец. Сказал ли ему об этом Верс или же у короля была способность определять чужой дар? Видит ли он тогда…

— Да, Ваше Величество, — не стала возражать я. А в голове крутилось: "Он не знает? Как он может не знать?"

Альвет чуть улыбнулся — с сочувствием, как мне показалось. Он был младше меня, и вблизи вовсе не казался грозным. Хотя графа Эльса здорово напугал…

— Верс не сильно пострадал? — спросил король вдруг.

Я растерялась.

— Что вы…

— Он ведь использовал свою магию? — полуутвердительно спросил король.

Я кивнула, запоздало осознавая, что беспокоит Альвета.

— Королевская печать дает ему право действовать от моего имени… но она же его и ограничивает, — произнес он.

Да. Магия правителей Рольвена основана на подчинении водной стихии. Магия огня с ней в конфликте. Если король буквально подразумевал, что печать на Версе — ограничивающая, то любое использование огненной магии должно причинять вред… И чем сильней магический выплеск — тем суровей наказание.

По всему выходило, что Верс — преступник. Но при этом Альвет действительно беспокоится… кажется, я упустила что-то важное.

— Плантаго не пострадал, Ваше Величество. Это ведь было только "пугало".

Я вспомнила, как Верс брел по дороге к Мальвору… Было похоже, что он просто устал. Я бы почувствовала…

Альвет задумчиво кивнул и снова улыбнулся.

— Я рад, что он теперь не один.

Отлично! А я вот совсем не рада! Я почти заявила это королю в лицо. Кажется, Альвет заметил мое смятение. Бровь его вопросительно приподнялась. Я вздохнула.

— Ваше Величество… как получилось, что на нем печать, ведь это же… не шпион же он, в самом деле? За что с ним так?

— Не шпион? — протянул Альвет. — Да нет, он самый. Поймали два года назад… В разгар скандала с Дингаром.

"Как раз, когда был принят закон против магии времени", — пронеслось у меня в голове. Но разом помрачневший Альвет, конечно, имел в виду другое.

— И когда пропал король Сельван?

Альвет кивнул.

— Да… тогда мы подозревали заговор и участие в нем Дингара. Но ничего доказать не удалось, пойманные шпионы об исчезновении Сельвана не знали ничего.

Я вовсе не хотела сочувствовать Версу, но невольно подумала, что ему довелось пережить. Уж наверняка Альвет не подразумевал, что со шпионами мирно побеседовали за кувшином вина… Плантаго не похож на человека, которого легко запугать и выложить все тайны… Не с его упрямством.

Историю о дингарских шпионах я, разумеется, знала. Поймали сразу троих. Имен тогда не называли. Но вся столица гудела. Шутка ли: впервые в истории Рольвена король бесследно исчез… Говорили, что с Дингаром будет война. Но обошлось. Страны примирились, и поспешно взошедший на престол Альвет Первый в знак доброй воли повелел выслать всех заключенных дингарцев на родину. Выходит, один все же остался. А куда бы он делся с печатью? Ее ведь нельзя снять. По крайней мере, так говорят о королевских печатях.

— Плантаго был единственным магом, — сказал Альвет и, словно извиняясь, добавил: — Мы не знали, что и думать. Я желал вернуть Сельвана любой ценой…

Мне оставалось лишь кивнуть.

Не удивительно, что в Версе так мало любви к людям. Но все равно непонятно, почему он так ополчился на ведьм… Или на самом деле ему все равно — ведьмы или маги, он всех скопом ненавидит?

Должно быть, у него остался кто-то там, в Дингаре…

— Я действовал поспешно, — задумчиво произнес король. Он имел полное право покарать шпиона… Но, должно быть, осознание совершенной ошибки и упущенного времени, угнетали его. Тела короля Сельвана так и не разыскали. Но то, что корона Рольвена — магический артефакт, разумеется — приняла Альвета, говорило само за себя. Ходили слухи, что сам Альвет и сжил брата со свету. Они происходили от разных матерей и не жили в согласии. А первый противник короля — ближайший претендент на престол. Это все знают. Поговаривали также, что сам Сельван намеревался обезопасить себя от покушений со стороны Альвета и сослать его в дальний храм послушником… Так не гнетет ли юного короля вина за убийство Сельвана? Корона оказалась тяжелей, чем он предполагал и…

О чем я вообще думаю?

* * *

Не знаю, зачем я пошла его искать. Если бы Верс пропал из моей жизни так же внезапно, как и появился, я была бы только рада. Или нет? Исчезни он сейчас, и я навсегда осталась бы связана страхом: а вдруг он когда-нибудь вернется, чтобы выполнить угрозу? Это было бы в духе Верса.

С какой стати я размечталась, что Плантаго куда-то там пропадет? Он нашелся довольно легко, стоило заглянуть на конюшню. Кучера там не нашлось: то ли Верс его отослал, то ли староста предоставил ему угол где-то в избе. Верс полулежал на куче соломы, глядя в небо, усеянное звездами. Очень странная в своей романтичности картина.

Верс дернулся при моем появлении. В полутьме сверкнули звериной желтизной глаза, мне показалось, я заметила, как рука Плантаго потянулась к поясу. Всегда готов схватиться за оружие? Маг, тем более боевой, сплел бы защитное заклинание. А ему пришлось менять привычки?..

Верс остановил движение и как-то неловко скособочился, отставив левую руку в сторону…

Мне внезапно передалось беспокойство Его Величества по поводу состояния Плантаго.

— Пошла вон!

А нет, показалось. С чего мне беспокоиться о человеке, желающем мне смерти? Должно быть, я отправилась за ним потому, что расценила слова короля как завуалированный приказ.

— Что с твоими руками? — спросила я.

— Ты оглохла? Вон пошла! — с ненавистью повторил Верс. Но я уже подошла и уловила исходящее от него ощущение жара и липкого, сладковатого бессилия.

— Верс… — я склонилась над ним.

— Не прикасайся! — почти звериное рычание заставило меня замереть. Да кем он меня представляет?! Я разозлилась и едва не пропустила тихий, тщательно сдерживаемый выдох сквозь стиснутые зубы.

Ах, так, значит?