упоминаю об употреблении слова «фашист» в обыденной речи, а ограничиваюсь лишь тем, что смог почерпнуть из газет.

Практически не существует такой социально-общественной группы (не говоря уже о политической партии или организации любого рода), которая за последние десять лет не была бы заклеймена как фашистская.

Мне встречались выражения «сочувствующий фашистам», или «личность фашистского толка», или просто «фашист», которые всерьез применялись к следующим социально-общественным группам.

Консерваторы. Все консерваторы, сторонники миротворческой политики или же ее противники, считаются профашистскими субъектами. Британское правление в Индии и других колониях рассматривается как идентичное нацизму. Организации, которые можно было бы назвать патриотическими и исторически сложившимися, обозначаются как «тайно поддерживающие фашизм» или «профашистские». Примерами могут служить бойскауты, Столичная полиция, МИ-5[58], Британский легион[59]. Фраза: «Все частные школы – рассадники фашизма!» – считается самоочевидной.

Социалисты. Защитники капитализма старого образца (например, сэр Эрнест Бенн[60]) утверждают, что социализм и фашизм – это одно и то же. Некоторые журналисты из числа католиков настаивают на том, что социалисты являлись главными коллаборационистами в странах, оккупированных нацистами. Аналогичное обвинение (правда, под несколько иным ракурсом) выдвигалось Коммунистической партией, когда она стала придерживаться крайне левых позиций. В период с 1930 по 1935 год газета Daily Worker[61] имела обыкновение называть Лейбористскую партию «лейбористскими фашистами». Этому вторят другие левые экстремисты, например анархисты. Некоторые индийские националисты считают британские профсоюзы фашистскими организациями.

Коммунисты. Широко распространена точка зрения (ее придерживаются, например, Раушнинг[62], Питер Друкер[63], Джеймс Бернхэм[64] и Фредерик Фойгт[65]), согласно которой не существует разницы между нацистским и советским режимами. По мнению ее сторонников, все фашисты и коммунисты стремятся практически к одному и тому же и в какой-то степени даже являются одними и теми же личностями. В издании Times (довоенной эпохи) СССР назывался «фашистским государством». Этому, опять-таки, вторят анархисты и троцкисты.

Троцкисты. Коммунисты обвиняют собственно троцкистов, то есть лиц, принадлежащих к политической группе Троцкого, в том, что они относятся к идейно-политическому течению, которое скрытно поддерживает фашизм и оплачивается нацистами. В период существования Народного фронта[66] представители левых сил искренне верили в эту концепцию. В то время, когда коммунисты стали придерживаться крайне правых позиций, они были склонны выдвигать это же обвинение в адрес всех политических фракций, отличавшихся более левой точкой зрения, например в адрес Партии общего благосостояния или Независимой рабочей партии[67].

Католики. За пределами своей собственной общины католическая церковь почти повсеместно считается профашистской, как объективно, так и субъективно.

Противники войны. Пацифистов и других антивоенных активистов часто обвиняют не только в том, что они сочувствуют деятельности стран гитлеровской Оси, но и в том, что они проникаются профашистскими настроениями.

Сторонники войны. Противники войны аргументируют свою позицию, как правило, утверждением о том, что британский империализм хуже нацизма. Они склонны распространять термин «фашисты» на всех, кто заявляет о необходимости победы военным путем. Если несколько утрировать заявления сторонников движения Народного конвента[68], то они сводились к тому, что готовность противостоять нацистскому вторжению являлась признаком симпатий к фашизму. Как только появились местные добровольческие силы обороны (или ополчение), их сразу же осудили как фашистскую организацию. Кроме того, все левые склонны приравнивать милитаризм к фашизму. Просвещенные в политическом отношении рядовые почти всегда называют своих офицеров «фашистски настроенными» или «прирожденными фашистами». Войсковые школы тактической подготовки, поддержание внешнего воинского вида, отдание офицерам чести – все это относят к явлениям, способствующим фашизму. До войны вступление в Территориальную армию считалось признаком симпатии к фашистской идеологии. И воинская повинность, и профессиональная армия осуждаются как фашистские проявления.

Националисты. Национализм повсеместно считается по самой своей сути фашистским явлением, при этом данный принцип применяется лишь к тем движениям, которые оратор не одобряет. Арабский национализм, польский национализм, финский национализм, партия Индийский национальный конгресс, Мусульманская лига, сионизм и Ирландская республиканская армия – все эти националистические движения описываются как фашистские (правда, разными ораторами).

Я неоднократно становился свидетелем того, как ‹слово «фашизм»› применяют в отношении фермеров, владельцев магазинов, социальных кредитов, телесных наказаний, охоты на лис, корриды, Комитета 1922 года, Комитета 1941 года, Киплинга, Ганди, Чан Кайши, гомосексуальности, радиопостановок Пристли, молодежных общежитий, астрологии, женщин, собак и вообще всех подряд.

При изучении данного вопроса становится понятно, что в том виде, в каком слово «фашизм» используется, оно практически полностью лишено своего изначального смысла. И в разговорной речи оно звучит еще более нелепо, чем на страницах печатных изданий. Я неоднократно становился свидетелем того, как его применяют в отношении фермеров, владельцев магазинов, социальных кредитов, телесных наказаний, охоты на лис, корриды, Комитета 1922 года[69], Комитета 1941 года[70], Киплинга, Ганди, Чан Кайши, гомосексуальности, радиопостановок Пристли, молодежных общежитий, астрологии, женщин, собак и вообще всех подряд.

Тем не менее под этой неразберихой на самом деле прячется некий скрытый смысл.

Начнем с того, что существуют огромные различия (на некоторые из них легко указать, но их достаточно сложно объяснить) между теми режимами, которые называют фашистскими, и теми, которые именуют демократическими.

Во-вторых, если слово «фашист» означает «человек, симпатизирующий Гитлеру», то обвинения в адрес некоторых из социально-общественных групп, которые перечислены выше, очевидно, гораздо более обоснованы, чем в адрес других.

В-третьих, даже тот, кто безрассудно разбрасывается словом «фашист», в любом случае наполняет его эмоциональной составляющей. Под фашизмом, строго говоря, подразумевается нечто жестокое, беспринципное, высокомерное, реакционное, антилиберальное, направленное против рабочего класса. За исключением относительно небольшого числа сторонников фашизма, почти любой англичанин воспринял бы слово «хулиган» как синоним слова «фашист».

Чем чаще употребляют это слово, тем больше расплывается его значение.

Однако фашизм – это еще и политико-экономическая система. Почему же тогда мы не можем выработать для этого явления четкое и общепринятое определение? Увы! Мы не в состоянии сделать этого, во всяком случае, на данном этапе. Объяснять почему было бы слишком долго. Но если попытаться сделать это кратко, то причина заключается в невозможности дать удовлетворительное определение фашизму, не сделав откровенных признаний, к которым пока не готовы ни сами фашисты, ни консерваторы, ни социалисты любого толка. Все, что можно предпринять на данный момент, – это использовать данное слово с определенной долей осмотрительности и не низводить его, как это чаще всего делается, до уровня обыкновенного ругательства.

Вы и атомная бомба[71]

Хотя вероятность того, что в ближайшие пять лет атомная бомба может разнести нас на куски, достаточно высока, такая перспектива, вопреки ожиданиям, не стала предметом активных дискуссий. Газеты опубликовали множество диаграмм, вряд ли понятных обычному человеку, на которых представлены физические свойства протонов и нейтронов, и множество раз повторили бесполезное утверждение о том, что атомная бомба «должна находиться под международным контролем». Однако практически ничего не было сказано (по крайней мере, в печати) по вопросу, который представляет наибольший интерес для всех нас, а именно: «Насколько трудоемким будет производство этих штук?»

Мы, то есть широкая публика, смогли получить соответствующую информацию лишь весьма опосредованным образом, что объясняется решением президента Трумэна не разглашать определенные секреты из опасения, что они могут стать известны СССР. Несколько месяцев назад, когда об атомной бомбе еще только ходили слухи, было распространено убеждение, что расщепление атома – это элементарная проблема для физиков и что после ее решения новое и разрушительное оружие может оказаться в распоряжении почти любого. (Поговаривали даже, что какой-нибудь псих-одиночка из числа лабораторных практикантов может в любой момент обратить в пыль нашу планету и что для него сделать это будет так же легко, как запустить праздничный фейерверк.)

Будь это правдой, весь ход истории резко изменился бы раз и навсегда. Различия между большими и малыми странами оказались бы стерты, а власть государства над личностью стала бы куда слабее. Однако, судя по заявлениям