Она помолчала в нерешительности.

— Тебе эта история не понравится.

— Это не имеет значения.

Кестрель отложила спичку.

— Мы тогда только приехали. Отец не заболел. Видимо, его организм оказался невосприимчив к заразе. Он всегда был таким… неуязвимым.

Губы Арина сжались.

— Но мы с матерью подхватили чуму. Я помню, как лежала рядом с ней. Кожа у нее пылала как огонь. Рабам велели отнести нас в разные кровати, чтобы легче было справиться с жаром, но я все равно каждый раз просыпалась возле нее. Отец заметил, что гэррани почти не болеют, а если и заражаются, то легко выздоравливают. Он разыскал местного врача.

На этом следовало остановиться. Но Арин не сводил с нее серых глаз, и Кестрель почувствовала, что не сможет так просто оборвать свой рассказ. Это все равно что солгать. Он бы сразу заметил.

— Отец пригрозил лекарю смертью, если тот нас не вылечит.

— И он согласился. — В голосе Арина слышалось отвращение. — Чтобы спасти свою шкуру.

— Нет, не поэтому. — Кестрель взглянула на костяшки, лежавшие на столе. — Я не знаю почему. Потому что я была ребенком? — Она покачала головой. — Он сделал мне надрез, и зараза вышла вместе с кровью. Полагаю, так лечили все гэрранские врачи, раз ты узнал шрам. Потом лекарь остановил кровь и зашил мне рану. А после взял нож и покончил с собой.

Странная тень промелькнула в глазах Арина. Возможно, он пытался представить Кестрель семилетним ребенком, как часто делала она сама, глядя в зеркало. Пытался понять, что особенного увидел в ней врач, раз спас ей жизнь.

— А ваша мать?

— Отец попытался повторить то, что сделал лекарь. Я помню, как он порезал ей руку. Было очень много крови. Мама не выжила.

В наступившей тишине Кестрель услышала, как падающая ветка царапнула по стеклу. За окном темнело. Погода стояла теплая, но лето уже подходило к концу.

— Ваш ход, — резко бросил Арин.

Кестрель перевернула костяшки. Четыре скорпиона. Но неизбежная победа ее совсем не обрадовала.

Арин открыл свои пластинки из слоновой кости, которые с громким стуком легли на стол. Четыре змеи.

— Я победил, — объявил он и смахнул спички в ладонь.

Кестрель уставилась на костяшки, чувствуя, как все тело впадает в оцепенение.

— Что ж… — Ей пришлось откашляться. — Достойная игра.

Арин сухо улыбнулся.

— Я предупреждал.

— Верно.

Он встал.

— На этом я вас покину, пока удача мне не изменила.

— Я надеюсь отыграться в следующий раз. — Кестрель не сразу осознала, что по привычке протянула ему руку. Он посмотрел с удивлением, но руку пожал. От этого прикосновения сковавшее Кестрель оцепенение отступило, сменившись другим чувством, столь же неожиданным.

Арин отпустил руку.

— У меня много дел.

— Это каких же? — Кестрель старалась говорить непринужденным, шутливым тоном.

Арин ответил ей в том же духе:

— Например, поразмышлять о том, что делать со свалившимся на меня богатством. — Он широко раскрыл глаза, изображая восторг, и Кестрель улыбнулась.

— Я тебя провожу, — предложила она.

— Думаете, я сам не найду дорогу? Или боитесь, что я что-нибудь украду?

Лицо Кестрель приняло надменное выражение.

— Я все равно иду на прогулку, — заявила она, хотя до этой секунды никуда не собиралась.

Они молча прошли по коридорам и спустились на первый этаж. Кестрель заметила, что Арин чуть замедлил шаг, проходя мимо дверей, за которыми находилось фортепиано.

Она остановилась.

— Чем тебя заинтересовала эта комната?

Арин бросил на нее колкий взгляд.

— Ничем. Какое мне дело до музыкального зала? — и зашагал прочь.

Кестрель, прищурившись, смотрела ему вслед.

Первый урок по стратегии прошел в библиотеке. Это было темное помещение, по всему периметру которого стояли полки с тяжелыми томами в красивых переплетах. Лишь немногие из них были написаны на валорианском: литературная традиция в империи развивалась слабо. Книги в большинстве своем были гэрранские. Надо отметить, что мало кто из валорианцев хорошо говорил на языке покоренного ими народа; читать же не умел почти никто, поскольку гэррани пользовались другим алфавитом. Тем не менее завоеватели не тронули библиотеки. Без гэрранских книг они бы смотрелись не так впечатляюще.

Генерал встал у окна — он не любил сидеть. Кестрель расположилась в кресле — исключительно из чувства противоречия.

— Идея создания Валорианской империи зародилась двадцать четыре года назад, когда мы захватили северную тундру, — начал отец.

— Ее было нетрудно завоевать. — С мечом в руках Кестрель ни на что не годилась, но по крайней мере она могла показать генералу, что хорошо знает историю. — Малочисленное население представляло собой разрозненные кочевые племена, которые жили в чумах. Мы напали летом, потери с обеих сторон оказались незначительные. Но это была лишь первая вылазка. Мы хотели понять, как посмотрят соседи Валории на наше стремление к расширению территории. Кроме того, эта победа была призвана поднять дух народа. Но пашен в тундре нет, пастбищ тоже, и рабов оттуда много не возьмешь. Так что сама территория практически бесполезна.

— Бесполезна? — Генерал открыл один из ящиков под книжными полками, достал оттуда свиток с картой и развернул его на столе, придавив края стеклянными гирьками. Кестрель встала и подошла поближе, чтобы рассмотреть контуры континента и границы империи.

— Хорошо, не совсем, — согласилась она, обводя пальцем зону тундры, которая узкой полосой простиралась вдоль северных рубежей империи. Она тянулась вплоть до того места, где южнее спускалась вечная мерзлота, доходя до восточных валорианских границ. — Она выполняет роль естественного барьера, защищая нас от варваров. В тундре воевать непросто, особенно теперь, когда мы там хозяева.

— Верно. Но эта территория нужна нам не только поэтому. Есть еще одна причина, которую на карте не увидишь. Это государственная тайна, Кестрель. Пообещай, что сохранишь ее.

— Конечно! — Она невольно испытала прилив жгучего любопытства и гордость по поводу оказанного ей доверия, хотя понимала, что именно этого и добивался отец.

— Задолго до нашего похода в тундру мы заслали туда шпионов. Мы всегда делаем это, прежде чем атаковать те или иные земли. Так было и в тот раз. Наши шпионы нашли кое-что очень важное: месторождения минералов, в том числе серебро, добыча которого до сих пор помогает нам содержать войско. Но ценнее всего — огромные запасы серы, необходимой для изготовления пороха.