из ножен оружие, и мы рванули вперёд. Снова свистнули стрелы, выбив из строя Вендела. Но на его место тут же встал Тур, поудобнее перехватив свою двуручную секиру.

До врага оставалось несколько метров. Метр. Раздался грохот столкнувшихся щитов. Лязг стали. Крики раненых.

— Бернард, обходи с флангов! — рявкнул, я, и сам рванул в сторону, обнажив меч. Шаг. Другой. Третий. Перед глазами маячит фигура в чёрном сюрко. Замах… На шею врага опускается топор здоровяка, перерубая её почти что пополам. На губах бандита пузырится кровь. Она же бежит по блестящей стали, толчками выплёскиваясь из стремительно разбухающей раны. Здоровяк выдёргивает топор, и чуть было не пропускает удар в живот. Клинок врага распарывает ткань его гамбезона. Одним точным ударом, я выбиваю оружие из рук противника. Меч падает на землю, вместе с несколькими отсечёнными пальцами. Бандит хватается за искалеченную руку и начинает выть, но тут же затыкается, как только лезвие моего клинка вспарывает ему горло. Над полем битвы разносится оглушительный вой боевого рога.

Это трубит вражеский командир. Зовёт подкрепление или просто пытается отвлечь моих парней. Хер его знает. Но ублюдка нужно, как можно быстрее заткнуть. Благо во вражеском строю организовалась такая удобная брешь.

— Тур, возьми справа, — крикнул я, кидаясь в образовавшийся разрыв. Один из врагов пытается развернуться, чтобы меня зацепить хотя-бы кончиком своего клинка, но тут же получает латной рукавицей прямо в зубы, а спустя мгновение на его шлем обрушивается секира здоровяка. Отчётливо слышится хруст ломаемых позвонков.

Гул рога резко обрывается. Вражеский командир отбрасывает его в сторону и хватается за меч. Бастард длиннее моего клинка в полтора раза. У него преимущество в дистанции. Значит надо сократить её так, чтобы он просто не смог им пользоваться.

До врага остаётся два метра. Один. Он замахивается клинком, пытается полоснуть меня по ноге. Раздаётся лязг скрещённой стали. А спустя миг тяжелый удар выбивает из груди весь воздух.

Со всего маху я влетаю во вражеского командира, опрокидываю его на землю, и почти сразу падаю следом. Ещё один удар. Перед глазами пляшут цветные пятна. Бок пронзает острая, нестерпимая боль. Клинок валится из рук. Хочется завыть, скрючится на земле, обхватив пульсирующий от боли бок. Но это смерть. Потому, стискиваю зубы и заношу руку в рукавице. Удар. Губы противника лопаюся, превращаясь в кровавое месиво. Ещё один удар. Нос с хрустом ломается, разбрызгивая по серовато-бледной коже алые капли. Ещё один… Моя голову что-то резко дёргает в сторону. В ушах звенит, а цветные пятна перед глазами начинают загораживать почти весь обзор. Ублюдок дотянулся до меча и огрел меня рукояткой по шлему. Нельзя останавливаться. Третий удар. Глаз вражеского командира лопается, и он начинает выть от боли, роняя меч и пытаясь схватиться за лицо. Четвёртый. Пятый. Шестой. Седьмой. Вся морда врага становится кровавым месивом. На губах перестают вспухать красные пузыри. Его тело лишь слабо дёргается от моих ударов и больше не пытается скинуть или огреть меня чем-нибудь. Он мёртв.

— Генри! — крик Вернона вырвал меня из жуткого кровавого транса. Мир перед глазами мгновенно поплыл и начал тонуть в глухой, нестерпимой боли, разливавшейся по всему телу, — Генри, мать твою! Не двигайся. Сейчас подойду. Не трогай бок!

Я с трудом выдохнул, пытаясь не согнуться пополам от болевого спазма, и скосил взгляд вниз. Из моего гамбезона торчала рукоять кинжала, вокруг которой стремительно расползалось тёмно-красное пятно. Вот блять…

Глава 8 «Фэнтези? Х*ентези!»

— Ах ты ж блять, — я попытался пошевелиться, но бок прострелила острая, невыносимая боль, — Бернард, твои пусть занимаются раненными. Дельрин! Вы с ребятами тушите пожар и выводите людей из огня! Жив…

Я не договорил. Приступ острой боли, прострелившей бок, заставил согнуться пополам. Но от этого больстала лишь сильнее. Она словно яд разливалась по телу, заставляя его корчится в судорогах. Мир понемногу начал тонуть в алой пелене боли. А перед глазами ярко-красным шрифтом начала мигать надпись:

Внимание, персонаж получил сильное кровотечение. Если не перевязать рану, он умрёт от кровотечения в течение пяти минут.

Ебать, спасибо, нахуй. А то я сам этого не понял. Что ещё блин может произойти с человеком, если не остановить ему кровотечение? Зараза, надеюсь я хоть внутреннего не заработал. Хотя если кинжал проткнул почку, то всё, гейм овер скорее всего. С нынешним то уровнем медицины. Сука. Глупо совсем получилось. Столько пройти, чтобы сдохнуть от обычной заточки, воткнутой в почку…

Мой поток мыслей прервал ком подкативший к горлу. Я не стал сопротивляться. Согнулся пополам, с трудом преодолевая боль в боку. А дальше всё произошло само собой, прямо на изуродованное лицо менее удачливого вражеского командира. Да уж, воистину у меня ещё не самый худший вариант. Можно ведь было и так.

— Не шевелись, — голос Вернона прозвучал, — Иначе сделаешь себе ещё хуже. Тур, давай сюда. Подержишь его. Верёвка! У кого-нибудь есть толстая пеньковая верёвка?

Я попытался разогнуться. Бок вновь прострелила боль. Но уже не такая сильная. Она как будто слилась с той, что разрывала его постоянно. А может сознание начало постепенно гаснуть, пытаясь спасти меня от болевого шока? Хер его знает.

Раздался треск ломаемых досок и громкий мат. Сразу за ним последовал девичий визг, который тут же перекрыл крик Дельрина:

— На улицу, живо!

Я посмотрел на купальни. Почти всё здание уже было охвачено дымом, но огонь по стенам расползался крайне неохотно. Влажные, кое-где поросшие мхом, они не спешили гореть. И это было нам на руку.

Двое бойцов прикрыв рты смоченными тряпками, заскочили внутрь и начали буквально пинками выгонять всех, кто там находился, наружу. Остальные бросились за вёдрами, чтобы потушить разгорающийся пожар.

— На, — Вернон сунул мне верёвку в зубы, — Постарайся не переусердствовать, иначе придётся ещё и хорошего цирюльника искать. Так, сейчас будет больно. На счёт три. Раз. Два.

Бок пронзила острая, нестерпимая боль. Я попытался согнуться пополам. Свернуться калачиком, чтобы хоть как-то унять её, но руки Тура держали крепко. Зубы впились в верёвку, в тщетной попытке перекусить её пополам, а из глотки вырвался слабый, сдавленный стон.

— Готово, — голос Вернона звучал приглушённо, будто бы продираясь сквозь густую, вязкую вату. Он медленно тонул в тяжелых ударах крови, шумевшей в висках, — Хорошо, потроха вроде не задеты и наружу не сыпятся. Так, Тур, стягивай с него наплечники и гамбезон. Будем перевязывать.