class="p">Самый лёгкий и, казалось бы, очевидный вывод был в том, что Ленин Антихрист и есть. Но именно это отца Всеволода смущало: ну не может Сатана явиться так просто и прямо. Кроме того, чудо было налицо. Много читал он критических мнений о том, что, дескать, не могли два молодых паренька сделать такой переворот в науке. И само воскрешение произошло не чудесным образом, а научным. Но, по его мнению, в этом и чувствовалось божественное участие. Наделив некогда свободной волей человека, сейчас Господь уже и чудо даровал через человеческие руки. Тем более это было важно в свете конца времён и последней битвы, где люди сыграют далеко не последнюю роль. Сатана же не таков. Зверь смущает прямо, благами материальными, властью, не предполагая никакой борьбы за это. Халява – вот инструмент Диавола!

Совещаться с кем-либо знакомым не пристало, ибо Знаменский – посёлок небольшой, слух о метаниях окормителя разнесётся вмиг. Потому иеромонах и пропадал часами в Интернете. Впрочем, достойных собеседников найти там было непросто. Дни и ночи были убиты бесполезно, выводы всё равно пришлось делать самостоятельно.

Вскоре отец Всеволод начал проповедовать по теме своих душевных метаний. Информация легла на подготовленную почву: в Знаменском два месяца не платили пенсий и зарплат бюджетникам. В центре кого-то арестовали даже, но денег и след простыл, а компенсировать из бюджета никто не спешил. При советской власти такого не было. Народ бурлил, про воскресшего Ленина слышал, «Откровение» Иоанна если и читал, то ничего не помнил. А о том, чтобы понять, и говорить нечего, даже Отцы Церкви трактовали по-разному… Проповеди священнослужителя пошли «на ура», в церковь потянулись даже пропитые атеисты, старые коммунисты и члены главной партии с отпечатком державности на лице.

В трактовке отца Всеволода выходило, что восставший из мёртвых Ленин, очистившийся через смерть свою, и есть долгожданный Мессия. Но и Антихрист не дремлет, где-то готовит свой поход, а, может, уже и ведёт, просто не стало это явным для большинства людей.

Последовательность событий была не столь важна и не обязательно должна точь-в-точь соответствовать Писанию – это отец Всеволод уяснил, изучая без малого сорок лет самый загадочный из всех канонических текстов и комментарии к нему. Видения Иоанна настолько были символичными, что уже почти две тысячи лет бьются над ними лучшие умы, рождая подчас противоречащие друг другу трактовки. Отец Всеволод был монахом настоящим и гордыней не страдал, свой ум к лучшим не относил, предпочтя довериться божественному вдохновению. А в том, что оно пришло, он не сомневался. Точно иеромонах ни на кого не указывал, но выходило по всему, что зверь притаился за океаном: то ли в Белом доме, то ли в здании ООН. И, когда время его придёт, выйдет, как и предсказано, из моря. А скорее, вышел уже, захватывая страну за страною, культуру за культурою уничтожая, просто не бил никто в набат. А в этом и чувствовалось сатанинское влияние.

– Сняты уже первые печати, и всадники уже в пути. Скоро настанет время семи ангелам трубить! – неслась проповедь Всеволода над Знаменским районом, а заодно и в созданном им блоге, потрясая воображение жителей, не обременённых ни видениями, ни знаниями. – Грядёт время великих потрясений и множества смертей, а затем – время зверя. Он многолик и может являться в любом образе, какой будет ему угоден и удобен. А может, он уже среди нас, на Земле! Мы скудным умом своим и не определим сразу, спасёмся только под крыльями ангелов в воинстве Сына Человеческого!

Когда паства была уже вусмерть запугана, отец Всеволод вывод сделал неожиданный: как только лето к ним придёт и просохнут дороги, нужно идти крестным ходом к Мессии, дабы поддержать его, и собрать по пути воинство для последней битвы. Воинство предполагалось собирать не только среди живущих ныне.

– Сказано у Иоанна: «Истинно, истинно говорю вам, наступает время, и настало уже, когда мёртвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут».

Позже проход взбунтовавшейся армейской бригады через Захрапнево поставил точку на всех дебатах и сомнениях: печати, действительно, сняты. В крестный ход засобирались даже самые идейные партийцы. Большим спросом пользовались новые оригинальные хоругви с портретами Ильича.

***

Первую полосу популярной газеты впервые за долгие годы в день рождения Владимира Ильича, 22 апреля, украшал его портрет, пусть и ужасного качества, «снятый» с видео в Интернете. Это был Ленин настоящий, живущий где-то здесь, в Москве, хоть пока и на конспиративном положении. Анонс обещал внутри полную стенограмму его первого обращения к народу.

Многократно проклятый и оплёванный, казалось бы, всеми забытый, он пришёл, чтобы всё исправить.

Сенсация последней недели вдохнула в Антонину Егоровну новые силы, возродила вкус к жизни.

Но сейчас она стояла перед газетным прилавком в нерешительности. Вообще-то, в её планы на день покупка газеты не входила. Намерения её были простыми, какие только и могут быть у обычного российского пенсионера: купить батон, полкило картошки, полкило лука, плавленый сырок и на заранее отложенные деньги говяжьи кости, продаваемые не то как супнабор, не то как лакомство для собак. Дома ещё оставался кусочек сливочного масла. Из этого нехитрого продуктового пайка Антонина Егоровна собиралась сварить мужу луковый суп, его любимый. Раньше, впрочем, он любил суп из тушёнки, но теперь на тушёнку стало не хватать.

Дома ждала бутылка самодельного вина: сегодня ведь праздник. Вечером, перед ужином, как и каждый год 22 апреля, они собирались с супругом на демонстрацию, куда в последние годы стало приходить всё меньше и меньше стариков. Но сегодня демонстрация обещала быть необыкновенной. Всеобщая истерия по поводу воскрешения вождя должна была вывести на улицы десятки тысяч людей, как в далёкой юности.

К ним в «комсомольскую ячейку», как сами старики любили шутить, вчера приходила даже молодёжь – представители какой-то новообразованной «Революционно-коммунистической партии». Бред, конечно, а не название, да и молодые люди старикам не глянулись: вылитые скинхеды, сменившие повязки со свастикой на серпасто-молоткастые. Но пусть хоть так приобщаются, исправляются. Поинтересовались местом сбора демонстрантов и обещали организованно прийти. Это радовало. У страны есть будущее, возрождается великая идея! Антонина Егоровна даже прослезилась.

Она достала деньги, стала аккуратно пересчитывать. Покупка газеты автоматически отменяла покупку батона, с чем мог не согласиться Сашенька, муж Антонины Егоровны, которую он, в свою очередь, уж лет пятьдесят называл ласково «Антошка». А иногда, в дни особо острых политических дискуссий в их семье – «Марианной», в честь символа французской революции. Очень уж любила она французскую историю, разбиралась в ней и даже хранила в