А я, как взбеленённый кочет,

Ослушал, в душу мне позём.

Давай забудем обо всём136».

Послу Михайло не поверил,

Но виду внешне не пода́л.

Лишь проводив его за двери,

Арабский прихватив кинжал,

Проверив меч в роскошных ножнах

В каменьях и извивах сложных,

Умылся. Сыновей вослед

Созвал на воинский совет.

Москва и Новгород тем часом,

Собрав Залеские войска,

К замерзшим бродам всеми разом

Летят, затея их легка:

Пройти по льду, осилить Волгу,

Ударить, а не ждать подолгу.

Но Михаил уж тут как тут,

Тверские выстроились, ждут.

Стоят, застывшие в молчанье,

Своих князей команды ждут,

Чтоб белый снег в тяжёлой брани

Покрасить алым. Звон минут

Тревожно давит, крутит тело,

И домовиной засмердело

От мысли смерти холодней,

Что вскоре вновь рубить людей.

Казалось только звякни сабля,

Иль резко хрустни где-то прут,

И те, кто в предвкушенье зябли,

В атаке яростной сомнут

Друг друга в рудной суматохе,

А для кого итоги плохи,

Значенье выведет своё

Застывших трупов громадьё.

2

Не выдержав лихой нагрузки,

Побрёл с оглядкой через льды,

Зло обругав упрямство русских,

К Твери с посольством Кавгадый.

«Тверской коназ, не надо сечи!

Хан нас верёвкой обеспечит,

Заставит псами выть вдвоём,

Протащит за лихим конём».

«Я Тверь обезопасить должен!», -

Ответил хмуро Михаил, -

«Не я в Москве, а он продолжил

Нападки!». Кавгадый вспылил:

«Зачем, коназ, лукавишь с другом?

Два раза под Москвой поруган

Был за прошедшие года,

Два раза ты ходил туда.

А кто Москвы пленил княгиню?

Кто запер, прибылью хвалясь,

Двух братьев в терем, словно в скрыню?

Обиду держит Юрий-князь».

Михайло зол, но и растерян,

Коль проиграешь, Юрий зверем

Захватит всё, куда ни глянь.

Все варианты просто дрянь.

А если победишь на рати

Гургена ханского, потом

Считай, что жизнь напрасно тратил,

Сумеет выпороть кнутом

Из тела душу кат ордынский,

А после подло, по-бандитски

В неволю заберёт семью,

Родную Тверь придав огню.

Поняв бесплодность диалога,

Где каждый мнит, что он десны́й137,

Взглянув на Михаила строго,

Промолвил гневно Кавгадый:

«Раз невозможно сговориться,

Вас ждёт ордынская столица –

Пусть царь Узбек ваш спор решит,

А не на бойне меч и щит».

Как мог Михайло отказаться,

При этом мысля о худом?

И в рамках тесного абзаца,

Не рассказать, с каким трудом

Тверской согласием ответил138,

Явив смиренье, добродетель.

В душе ж черным черно, увы,

От предвкушения беды.

Залог согласья всем понятен:

Агафью с миром отпустить,

Новогородцам за замятни

Не длить неволи злую нить,

Свободу княжичам московским,

Удельным распрям — заморозки,

Пока ответ хан выдаст свой,

Тверь строго держит мир с Москвой.

3

С решеньем согласился Юрий,

И на заснеженном холме

Он ждёт, чтоб конь в живом аллюре

Жену привёз. Наедине

Стоит, наряженный богато,

В кудря́х багровых, у заката

Как будто цвет волос отъял,

Величье взяв у гордых скал.

Торжка страдальцы, новгородцы

Уже ушли под кров родной,

Почти что опочило солнце,

Где ж братья с молодой женой?

Змеится к горизонту войско.

Когда ж родных обнять по-свойски?

И вдруг летят, коняги в мыле:

«Агафью во Твери убили!».

Ну, что за бред несут, ей-богу?

Уж не лишились ли ума?

Лишь по болезни видеть могут,

Чтоб та, что Юрью так важна

Юдоль, что светом озаряла,

Ушла, прожив до боли мало.

И став от раздраженья бел,

Ужасным гневом закипел:

«Вы бросили мою княгиню?!», -

Во злобе Юрий прокричал, -

«И чтобы оправдаться ныне

Несёте словоблудий шквал?

Кто смерти мог желать супруге,

Когда застыли харалуги139?».

Но братья — вестники утрат,

Не поднимая взгляд, молчат.

«Может в Твери недугом тела,

Нежданный пережив полон,

Она всего лишь заболела,

Иль дух от горя утомлён?».

Но Кавгадый, скорбя потере,

Весть горькую удостоверил:

«Есть слых, коназ, что Михаил

Кончаку зельем отравил140!».

«За что?!» — вскричал не криком — рёвом,

Величие в момент забыв,

И как былинку вихрь суровый

К земле прижал судьбы надрыв.

Он по земле застывшей ползал,

Хватая снег, без всякой пользы.

Уж не кричал, а жалок, шал

В безмолвном приступе дрожал.

Пока не сел, согнувшись враз,

И взор надолго не погас.

4

Дорогу до Москвы не помнил.

Деревья, снег, полоски изб,

Полу́ночи сменяли полдни,

То солнце,