— Нижний мир — обитель хаоса и тьмы. Все проходы в него были запечатаны в древние времена, но девятнадцать лет назад печати были сорваны, когда последний золотой дракон и хранитель границы между мирами погиб от руки своей супруги Даринии, коварной северянки, подосланной…

Дальше я уже не слушала, а могла только смотреть на портрет, появившийся в воздухе. Голова изображенной на нем блондинки была увенчана золотой короной, на шее сияло ожерелье из золотистых камней, но мой взгляд не замечал этого великолепия, а жадно всматривался в лицо женщины, моей матери. В моем мире она выкрасила волосы в ярко-рыжий и носила стрижку, которая ей не слишком шла. Мастера в салоне не раз уговаривали ее вернуться к роскошному блонду, который у нее был от природы, но мама всегда красила волосы. Неужели она пряталась? Или хотела забыть…

Рассказчик называл мою мать предательницей с севера, подосланной магами Льда. Но в ее книгах север и юг не враждовали! Соперничали, участвовали в турнирах, выясняли, кто же круче, но не воевали. Неужели, реальность Альтаса была иной?

И сразу вспомнились тайные ходы, пронизывающие замок, предназначенные для запечатывания магией в случае нападения.

— В каких отношениях Огненная империя с севером?

— Дипломатические отношения с севером были разорваны после гибели Золотого императора. Маги Льда и Пламени обвинили друг друга в потере последнего хранителя и последующих катаклизмах, охвативших весь Альтас. Но в одном они едины: предательнице и убийце Даринии не следовало рождаться.

— Хватит. Закончили.

Я вскочила с места и тут же ухватилась за стол, потому что пол под ногами ощутимо покачнулся.

Мою маму в Альтасе считали чудовищем, убившем своего мужа. Мою нежную, тихую маму, которая и паука не могла прихлопнуть. И у нее был муж. Мой отец. Замечательный, самый лучший папа, которого только может пожелать девочка. Он называл меня принцессой, дарил цветы как взрослой с первого дня рождения, а на выпускном в девятом классе устраивал допрос с пристрастием Юрке, который должен был отвести меня на дискотеку…

Воспоминания роились в голове, смешивались с фрагментами учебного фильма и заставляли задыхаться. В груди пекло так, что становилось сложно дышать, а в уши закладывало, словно я нырнула на глубину и не могла всплыть. И я тонула, в самом деле тонула в каком-то вязком водовороте, даже грохот распахнувшейся двери показался мне эхом падающих в пропасть камней.

Зато Норгат был настоящим. Дракон стремительно приблизился к моему столу, спокойно оперся о него руками и объявил:

— Урок окончен. На выход.

— Что ты здесь… Что ты делаешь? — Я растерянно смотрела, как дракон подошел к сфере и погасил ее ударом ладони.

— Ты не услышала сигнал о завершение урока. Я проходил мимо и решил подсказать, что ты задерживаешь следующую группу. На выход, Нулевка. Сейчас.

Да задолбал!

Я шагнула к дракону быстрее, чем поняла, что собираюсь делать, а когда спохватилась, мой указательный палец уже невежливо тыкал его в грудь:

— Если у тебя есть претензии из-за моего зачисления — озвучь их ректору Кхаалу. Не знаю, чем занимаются старшекурсники в этой академии, но у тебя  чересчур много свободного времени, раз ты уже второй раз проходишь мимо. И знаешь что? Проходи и дальше! Мимо!

И я бросилась к выходу, но не успела сделать и двух шагов по коридору, как уткнулась в чью-то грудь, обтянутую темным кителем. Вскинула голову. И этот тут как тут. Ещё и Хвостик куда-то подевался…

— Люба, что-то случилось? На тебе лица нет?

Азаарт попытался взять меня за руку, но я сама подхватила его под локоть и скомандовала:

— Отведи меня к ректору. Срочно.

И я сама потянула Азаарта за собой, не представляя, в правильном ли направлении мы двигаемся. Мне нужно было убежать от этой комнаты, в которой мой привычный мир рухнул. Волшебная сказка, которую я себе придумала, рассыпалась на части, я считала, что нырнула в знакомый мир, в котором буду знать чуть ли не каждый камень, и налетела на стену.

— Хорошо. Как скажешь. Ты только так не нервничай, а то у меня самого сердце рвется на части.

— Снова стихийная эманация?

— Да.

— Гадство. С этим нужно что-то делать. Ничего. Придумаю.

Азаарт остановился. Сначала я решила, что он прямо сейчас объявит, что мы пойдем к ректору другим, более коротким путем, но потом увидела, что он обернулся.

Вот зараза…

Заразу в самом деле принесло, точнее, вынесло из аудитории. Норгат стоял в дверях и смотрел на Азаарта. Демон не был эмпатом, но иные выражения лиц красноречивее тысячи слов.

— Я тебя защищу. Больше он к тебе не сунется, — внезапно объявил Азаарт.

И до меня с опозданием начала доходить вся двусмысленность ситуации. Азаарт почувствовал мои эмоции в той аудитории и решил, что меня до такого состояния довел Норгат.

***

Эдмард

Адептка Шумская обеспечила себе большие проблемы. Веди она себя, как все иномирцы: обзаведись официальным куратором-защитником с первых шагов в академии, ей было бы проще. Но девчонка почему-то до сих пор оставалась одна.

Иномирцы в Академию Пламени попадали нечасто, поисковый портал реагировал исключительно на тех, в ком тлели способности Льда или Пламени. Чаще всего в Альтас забрасывало потомков тех, кто некогда переселился из этого мира. Эдмарду казалось подобное логичным — мир не желал терять крупицы магии, исключенные из великого круговорота, и искал способы вернуть потерянное.

В этом году иномирцев среди новичков вообще не было, поэтому Эдмард не понимал истерику других адептов, считавших, что иномирянка Шумская отобрала у кого-то шанс всей его жизни. А вот то, что она сотворила в столовой, Эдмарда удивило и озадачило: девушка снова собрала чьи-то эмоции, пропустила через себя и расплескала. Поняли далеко не все. Большая часть сочла, что новенькая всего лишь впечатлилась местными парнями и растеклась лужицей гормонов. И это могло стать проблемой, потому что кое-кто уже решил, что иномирянка легкодоступна. Зато Киара все поняла предельно точно и уже рыла землю, чтобы найти, кто же из адептов настолько сильно отреагировал на новенькую. Саму выскочку Киара мечтала закопать. Почему? Эдмард не понимал да и не желал ломать башку над вывертами женской логики. Куда интереснее было изучать происходящее вокруг Любови Шумской. Собственно поэтому Эдмард поспешил к ректору, едва получил от секретаря известие, что лорда Кхаал ожидает его после ужина.

— Уже явился? Я же сказала вечером зайти, —