как просто, а ты боялся. Надо было и с девчонкой так, — и он одарил Гюрзу широкой улыбкой, которая придала ему еще большей жути, — я бы так и сделал.

— Заткнись уже! — Чаро с силой двинул Меченому под дых.

— Х-х-х…. — тот согнулся, хрипло зашипев.

Надзиратели заухмылялись.

— Легендарный Меченый! А ты не такой уж и крепкий, а? Что, больно? — Чаро склонился над заключенным.

Бритая голова заходила вверх-вниз — Меченый кивал.

Что за черт…

И тут Гюрза внезапно поняла, что заключенный хрипит вовсе не от боли, а от смеха…

— Какого хрена, — проворчал Чаро.

— Да ты, дружок….. просто…. весельчак, — сквозь смех выдавил этот псих и неожиданно резко распрямился, впечатав надзирателю затылком по подбородку, причем так, что у того зубы клацнули. Взвыв от боли, Чаро отшатнулся. Похоже, язык зацепило.

Двое других охранников точно остолбенели, во все глаза таращась на клетку.

— Куда? — веселясь, Меченый схватил Чаро за грудки свободной рукой и, притянув к себе, двинул еще раз, на этот раз лбом по переносице.

Струйка крови описала красивую дугу и шлепнулась на пол клетки. Вместо того, чтобы дать сдачи, Чаро схватился за разбитый нос, выронив свой фонарь. Меченый ткнул ему в грудь пятерней — со стороны вроде едва коснулся — но Чаро вылетел из клетки и шлепнулся на задницу.

Двое других надзирателей подскочили к нему. Тот плевался.

— Убью! Убью нахер!

— Ты бьешь как девчонка, дружочек, теперь мне ясно, лучше продолжай драться с бабами…

Другие заключенные, наблюдавшие за всем этим спектаклем, хохотали и улюлюкали. Как хороший актер, Меченый задрал голову и отвесил поклон публике. После чего склонил голову набок, и в его глазах заплясало бесноватое пламя.

— Ну что, дамочки, разогрелись, пора бы уже перейти к серьезным

упражнениям…

Все трое надзирателей, один за другим, пригибаясь, ворвались в клетку, один тут же полетел обратно, получив пинок по яйцам. За ним — следующий. Чаро изловчился ударить дубинкой по прикованной руке. Сломал?

Меченый зашипел, оскалился и перехватил следующий удар. Двое остальных напали одновременно. Три дубинки, три пары рук и ног заработали в полную силу и с завидной синхронностью.

Под свист и крик заключенных, отборный мат надзирателей и дикий хохот Меченого, вечеринка началась…

Глава 6. Мои парни

— Ну и что это за хрень? — проворчал Мэлоки, оглядывая мрачные и избитые физиономии надзирателей, которые, к слову, представляли собой весьма красочное зрелище.

— Этот ублюдок сам напросился. Он напал на Чаро, пришлось ему наподдать.

Мясник Крайтон стоял на шаг позади Мэлоки и, несмотря на свои габариты, на фоне здоровяка смотрелся далеко не так внушительно. Гюрза заметила на его лице выражение глубочайшей печали. Ни гнева, ни раздражения, а только печали. Словно Мясника очень расстроила выходка его родного ребенка, над воспитанием которого он бился долгие годы, и, как оказалось, безуспешно.

Мясник покачал головой. В своих дорогих одеждах он казался среди всей этой грязи каким-то божеством, которого прочие обитатели местного «Олимпа» сослали сюда в изгнание за непростительные прегрешения. Заключенные забились по углам клеток. Вот, кто внушал им истинный страх. Гюрза предпочитала просто держаться в тени, подальше от его белесых глаз-бусинок.

Обойдя Мэлоки, Мясник совершенно без опаски приблизился к клетке, ориентируясь не иначе как по памяти.

— Кажется, мы перешли границы дозволенного, друг мой, — сказал он не громко, но и не шепотом.

Надзиратели и Мэлоки замерли за спиной хозяина — верные псы, готовые перегрызть глотку любому, пусть хозяин только прикажет. И если этот чертов псих вдруг посмеет что-то выкинуть, они, не задумываясь, убьют его.

Но ответом Мяснику была тишина.

Гюрза всмотрелась в темноту. Может, он там уже окочурился, наконец, тварь бешеная. Было бы здорово. Все бы вздохнули с облегчением. Впрочем, в одном его все же можно было поблагодарить — Чаро и компания получили по заслугам.

— Надеюсь, ты там не помер, друг мой?

Или нет? Гюрза нахмурилась. Не все. Мясник Крайтон, кажется, сильно бы огорчился.

Мясник тем временем кивнул Мэлоки, и гигант, включив свой фонарь, подошел к клетке, поднял повыше.

Ожидания не оправдались: Меченый удобно устроился, откинувшись на прутья решетки. Выглядел он, мягко говоря, хреново: в крови своей и чужой, лоб рассечен, на левой скуле порез, костяшки пальцев на левой руке разбиты, на запястье правой, которая была прикована наручником, кровоподтек, руки, плечи, да и все видимые участки кожи в синяках. Но на физиономии монашеское спокойствие, прямо таки умиротворение. Широкая грудь размеренно вздымается и опадает. Кажется, собой этот ублюдок весьма доволен.

Мясник, похоже, тоже пришел к такому выводу.

— Как себя чувствуешь?

Молчание.

— Отвечать, тварь! — прорычал Мэлоки.

Меченый приподнял бровь, лениво приоткрыв левый глаз. Зеленый, как у кошки при обычном освещении и красноватый в жутковатом свете фонаря Мэлоки.

— А-а-а, это вы, г-н Крайтон. Чем обязаны? — голос был хриплым, скрипучим.

— Решил лично справиться о твоем здоровье.

— Вот как? — заключенный покрутил головой, разминая шею, — что ж, горло побаливает, вероятно, простудился, пол-то ледяной…

Мясник с удивлением посмотрел на Мэлоки.

— Он ржал, как бешеный, пока его дубасили… псих чертов, — ответил громила и сплюнул на пол.

Мясник поморщился, отступив от него, и снова обратился к заключенному.

— Твои выходки всем порядком надоели. На счастье, за тебя назначена огромная награда. Правда, я начинаю думать, что совершил ошибку, и ты мне обойдешься куда дороже. Ты ведешь себя крайне плохо, мальчик мой.

Мужчина оторвал голову от прутьев и посмотрел на Мясника исподлобья тяжелым пробирающим взглядом.

— Уже придумали для меня наказание, господин Крайтон? — усмехнулся он, — Если нет, у меня есть предложение.

Мясник хмыкнул.

— Какое же?

Меченый перевел хитрый взгляд на Мэлоки.

— Запустите-ка сюда своего лучшего пса, а то мне с шавками неинтересно…

Надзиратели переглянулись. В их глазах Гюрза заметила такую злобу, что невольно поежилась. Она не знала, чего этот псих добивался, но свое он получил. Все эти люди с трудом сдерживались, чтобы не вышибить ему мозги.

Мясник тоже это понимал. И ему это не нравилось.

Мэлоки же наоборот высоко вскинул бровь и надменно поднял голову:

— А ты, парень, не боишься, что я тебе жопу-то порву?

Меченый широко улыбнулся.

— А ты?

Мэлоки дернул прут могучей рукой. Гюрза могла бы поклясться, что клетка Меченого сдвинулась, задев ее клетку.

— Довольно! Вы оба! Драться я вам не дам. Завязывай со всем этим дерьмом. Достаточно того, что ты уже натворил. Если же дурь из башки не выбросишь, мне придется с тобой покончить, и я даже не пожалею тех денег, которые мне сулят за твою голову.