Если бы он — как тогда… Аня не смогла бы даже воспрепятствовать.

Но он быстро завернул ее в халат и понес на руках.

Куда нес, зачем?

Разве она соображала? Она же как дура, притихла и слушала его шумное дыхание. Как его крепкая грудная клетка поднимается и сердце громко и сильно стучит. А руки — стальной капкан! Но прижимал он ее к себе бережно, как будто она дорога.

— Все хорошо, успокойся, — сказал он, усаживая ее на диван.

И тут же отвернулся.

— Сиди здесь, я сейчас!

И Аня осталась сидеть там в полной прострации, мышцы как желе, в голове каша. Что с ней творится вообще, может, она и вправду больна? Или это реакция на стресс? Может, из-за того, что у нее сегодня кровь из вены брали? Она уже отказывалась свой организм понимать. И досаднее всего было, что все это происходит у Волошина не глазах.

Еще меньше она понимала его реакцию. Не мог тот грубый циник вдруг взять и превратиться в заботливого «папочку». Таких превращений не бывает. Ему что-то от нее нужно? Но что? Ане даже смешно стало. Истерический смешок сорвался с губ, больше похожий на рыдание.

Только она успела всхлипнуть, зажав рот ладонью, вернулся Максим Волошин. Какое-то питье принес ей в высоком прозрачном стакане.

— Пей!

Ана растерялась.

— Что это? — пролепетала она, недоверчиво глядя.

А он подошел вплотную.

— Пей, Аня.

Одной рукой стал запахивать на ней большущий банный халат, другой протягивал стакан. А глаза у самого дикие, черный зрачок во всю радужку. И руки ледяные, дрожат. Ее саму трясло, пошел откат, еле выдохнула и с трудом заставила себя взять в руки стакан.

Теплый. Питье пахло мятой.

— Аня, пей, я консультировался с врачом, тебе это можно.

Сказал, сжал ее руку и сразу же встал. Отошел к окну и отвернулся. Стоял там, заложив руки в карманы, а Аня сидела на диване, завернутая в его халат до самого носа, пила сладкий мятный чай.

«Я консультировался с врачом».

Ну абсурд же. А напряжение повисло в воздухе и все росло, росло. Она боялась шевельнуться, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание. Но все равно привлекла.

Мокрые волосы, с них текло. Ткань халата впитывала влагу, но высушить-то надо было.

— Я все выпила. Спасибо, — пробормотала она, поставив стакан стол, и хотела встать.

— Сиди! — мгновенно обернулся он.

Обжег ее взглядом и пошел в ванную. Принес полотенце и опустился перед ней на корточки. А она беззвучно ахнула и откинулась назад.

***

Этого хватило.

Он резко подался вперед и замер над ней. Все еще сдерживал себя, но с каждым ударом сердца выдержка таяла, а кровь уже ревела в ушах, заглушая все, здравый смысл, инстинкт самосохранения. Даже если бы ему сейчас сказали: прикоснешься к ней — умрешь, он и тогда бы не смог отказаться.

В этот момент не имело значения ничего, кроме ее широко распахнутых глаз, в которых женский страх неизбежного смешался с ожиданием. Неосознанный призыв.

Все, слетела планка.

Очень медленно он протянул руку и, легко касаясь, провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Аня, — выдохнул едва слышно.

А она затихла, губы чуть приоткрылись.

«Оттолкни меня. Закричи. Ударь. Сделай что-нибудь, иначе…»

Неуловимым текучим движением он переместился на диван, подхватил ее под спину и притянул к себе. Чуть-чуть. От напряжения дрожали руки, его рвало на части, но нельзя пугать, у нее стресс.

Смотрел, жадно улавливая малейшие оттенки чувств. А у нее на миг прикрылись глаза, легкий вздох сорвался с губ.

«Анна! Останови меня»

Чуть сильнее сжались руки, притягивая ее, она прогнулась, почти прижавшись к нему. Он уже ощущал ее юное гибкое тело, от желания мутился разум. Еще немного. Ближе. Накрыть ее губы…

И вдруг она опомнилась.

Уперлась ему ладонями в грудь, силясь отодвинуться.

Безумно трудно было заставить себя разжать руки и отпустить ее, но он отодвинулся. Поднял полотенце и быстро накинул на нее.

— Вытирайся. Иначе простудишься, — бросил отрывисто.

Потом резко встал с дивана и сразу вышел.

***

А она…

Аня застыла в прострации. Что это было с ней? Какое-то помешательство. Щеки стал жечь стыд. Стыд помог прийти в себя.

В конце концов, что она, действительно? Аня начала озираться по сторонам. А в голове пусто. Единственная мысль — надо что-то делать, пока она с этим Волошиным окончательно не спятила.

Телефон!

Должен был уже зарядиться.

Так и есть, зарядился. Аня провела пальцем по экрану и нахмурилась. На дисплее высвечивалось время — половина первого. Еще несколько минут назад она рвалась уехать отсюда немедленно любой ценой, сейчас мысль вызвать такси уже не казалась такой здравой.

Ночь на дворе, она уставшая, вымотанная, мокрая. В конце концов, завтра ей не надо на работу, у нее разрешение начальства и обстоятельства, можно сказать — форс-мажор. Она подумала, что раз уж так вышло, можно сегодня переночевать у Волошина, а уехать утром.

Проблема немного отодвинулась, стало легче, но Аня все еще не могла успокоиться. Навертела полотенце на голову, сидела на диване, подобрав под себя ноги, и перекладывала в руках гаджет. Не шел сон.

Позвонить? Но кому, маме? Аня шумно выдохнула.

Половина первого. Стоило представить, что будет с мамой, если она внезапно позвонит среди ночи и скажет:

«Мам, ты только не волнуйся, я тут у одного мужика дома. Ага, и еще мне было плохо и я упала в обморок. И да, я с ним в отпуске переспала…»

Она даже зажмурилась и закрыла дисплей ладонью. Нет, маме об этом знать точно не нужно. По всему получалось, что если звонить, то только кому-нибудь из подруг. Но сейчас ночь. Да и Аня не готова была ничего обсуждать. Ей бы самой в голове уложить произошедшее.

Так и сидела, теребя воротник большущего банного халата и уткнувшись в него носом. От халата неуловимо пахло им. Такой… мужской запах. Смесь дорогого парфюма, властности, силы, денег. Большой босс.

Когда Аня осознала, что за мысли вертятся у нее в голове, тут же стянула с себя его халат и, быстро озираясь по сторонам, накинула рубашку. Рубашка тоже принадлежала ему, но она была новая, из пакета, и ничем не пахла. Застегнулась, оглядела себя, теперь можно было ощущать себя хоть в какой-то безопасности. Безопасности? Ее подсознание покрутило пальцем у виска.

Большая мужская рубашка была ей как плащик, доставала почти до коленей. Рукава пришлось вполовину подкатать. Но оставался еще вопрос с нижним бельем. И этот вопрос стоял остро. Потому что у нее не было сменного, а идти сейчас в ванную и пытаться что-то там стирать ей не хотелось. Не хотелось — и все, как будто вставала какая-то преграда. Она, скрепя сердце, и сжав зубы, решила, что как-нибудь обойдется. Главное — добраться до дому.