– Да, надо. – Глафира порылась в кармане, достала медный алтын, отдала заработанное ребенку.

– Еще один вопросик: к маме твоей часто дядя Мирон приходит?

– Лихач, че ли? Да, приходит иногда, когда бати не было дома, она нас на улицу выгоняла, когда лихач объявлялся. – Маша спрятала алтын в свой кармашек.

– Машенька, а зачем тебе денежка? Чего купить хочешь?

– Эх, барышня, говорят, на Сенном рынке вкусную пастилу продают, розовую с полосочками, но она два целковых стоит, – восторженно ответила девочка.

– Ты пастилу хочешь?

– Нет, это не мне, у Митьки нашего скоро именины, вот я думала, пастилу для него достану. Я не пробовала, но ребята с Можайки говорят – така вкуснятинка!

– Это точно!

Глафира дала себе зарок – купить детям Анфисы Савицкой целый фунт розовой пастилы, пусть порадуются.

– Ладно, веди к мамке своей, я ей одежду привезла. Скажи, что Глафира явилась!

Петроград. Октябрь 1923 г.

– Люба, посмотри, что я нашел! – Александр Ильин потряс перед носом девушки папкой с документами. – Ты оказалась права, все это началось только в этом году. В апреле с Боровского моста спрыгнула прачка… Сейчас посмотрю, как ее звали. – Ильин порылся в папке. – Вот, прачка Авдотья Михайловна Верховина! – Глаза его победоносно блестели. – А у тебя что?

– А у меня, ты не поверишь! – Любочка достала из сумки старый блокнот. – В библиотеке нашей Публичной я нашла старую «Красную газету» за февраль этого года. Переписала всю статью. Вот, послушай. «Даешь теплотрассу! Сегодня, двадцать шестого февраля на участке близ Боровского моста рабочие нашли странные камни, испещренные непонятными знаками, но вызванный археолог Глеб Васильевич Латынин проявил антисоветскую позицию, своими буржуазными штучками пытался создать саботаж, обвиняя прораба Игната Дубенко в бездумном отношении к находке, не давая рабочим продолжить работу по строительству теплотрассы. Такие, как товарищ Латынин, совсем не понимают важность исторического момента, позор таким ученым. Он специально саботирует правительственный план по улучшению ЖКХ города. Если бы не твердая позиция товарища Дубенко, то многие дома возле Обводного канала не получили бы тепло. Археолог Латынин с позором был выдворен от места стройки. Сами гранитные плиты ломовые извозчики отвезли в камнерезальную артель «Свободный труд», где из них напилили поребрики для мостовых Лиговского проспекта. Уважаемые товарищи, не обращайте внимания на хлам прошлого, нужно писать историю с семнадцатого года». Ну как тебе? – Любочка просто сияла, такую важную информацию ей удалось найти.

Александр Ильин даже замер от удивления, опешил от прочитанной статьи.

– Ты хочешь сказать, что после этого и началась чертовщина на мосту?

– Я хочу сказать, что нам необходимо переговорить с этим самым археологом Латыниным. Он обязательно должен знать, что именно в феврале откопали рабочие и как с этим бороться.

– Да, если на этих камнях было написано какое-то заклинание или проклятие, то их ни в коем случае нельзя было разрушать, – кивнул Ильин.

– А тем более делать поребрики! Что, больше не из чего поребрики делать? – хмыкнула Крылова.

– А что с человеческими останками сделали, там в газете не написано?

– Нет, но я думаю, что их просто могли выбросить на свалку. Или где-то закопать! Или в тот же самый Обводный канал сбросили! – предположила Люба. – А теперь эти духи стали мстить!

– Какие духи, Крылова, ты чего? Духов не бывает! – твердо заявил Александр.

– Ага, и русалок зеленых не бывает, и тумана зеленого, и просто так не будут люди там топиться! – язвительно заметила Люба.

– Ну хорошо, почти убедила! – замялся милиционер.

– А когда совсем смогу убедить?

– Когда найдем твоего археолога и спросим у него, какого джинна из бутылки он выпустил!

– Так не он выпустил, а Дубенко, или кто там приказал поребрики из могильных плит делать!

Александр Ильин задумался:

– Найти сейчас Латынина будет трудно, наверное, после такой разгромной статьи на него, скорее всего, накинулись все кому не лень, могли исключить из партии, лишить всех званий и наград.

– А по своим милицейским каналам ты сможешь его найти? – вопросительно заглянула в глаза Любочка.

– Я постараюсь, – пообещал Ильин.

Он сам понимал, как важно отыскать Глеба Васильевича, он может знать тайну надписей на гранитных камнях.

Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г.

Заметив входящую в комнату Глафиру, две женщины, Анфиса Савицкая и Арина Калашникова, вежливо поднялись с диванчика, на котором увлеченно беседовали. Несмотря на довольно поздний час, дамы расходиться не собирались. На столике стояла распечатанная бутылка красного вина и фрукты.

– Добрый день. Извините, что потревожила вас. – Глаша чинно поклонилась в дверях.

– Ах, что вы, заходите, Глашенька, не стесняйтесь, – пригласила хозяйка дома. – Мой супруг, Вениамин Карлович, уехал по делам в командировку, потому могу спокойно принимать гостей, и Анфиса решила у меня остаться, пока не придет в себя. Правда же, Фиска? – лукаво спросила женщина.

Голос у нее был абсолютно трезвым, чего не скажешь про подругу Анфису. Глаша про себя решила, что дамы уже навеселе. Ее предположения подтвердила и Анфиса Семеновна, со смехом она принялась рассказывать, как Аристарх Венедиктович в роли бабы Степаниды крался по Ямским переулкам, опасаясь местных разбойников.

– Эх, Аринка, ты не видела этой картины! Вот уж, право, умора! – хохотала она, показывая ряд белоснежных зубов.

«Хороша, чертовка! – подумала Глафира про нее. – Но негоже моего хозяина обижать».

Она насупилась:

– Вообще-то господин Свистунов расследует ваше дело, вас от каторги оберегает, – заявила она.

– Да знаю я, знаю, – пьяно икая, сообщила Анфиса. – Просто как вспомню, как он выглядел в этой длинной юбке, так самой смешно становится, – хохотала она.

– В детективной деятельности часто приходится переодеваться. Сыщик должен уметь примерять различные образы для себя, – в замешательстве сказала Глафира, хотя, если честно, Аристарх Венедиктович действительно был комичен в таком наряде.

Женщины снова захихикали, отпивая по глотку вина.

– Может, вам тоже налить винца? – смеясь, спросила Анфиса. – Это Аринка сама делает, по специальному карельскому рецепту старинному.

Глафира неопределенно кивнула.

– Глафира Кузьминична, а вам можно выпить на ночь, вы как домой будете добираться? У нас места неспокойные, и, извините, у себя я оставить вас на ночь не смогу, да вы и сами откажетесь.

Действительно, Глаша не подумала об этом, но она так замерзла, что бокал вина точно не помешает, тем более по старинному рецепту.

– Я думаю, пара глотков не помешает! – с улыбкой ответила она.

– Ну конечно не помешает! – Арина Калашникова взяла бокал и долила его до краев, подвинула гостье, но чуть оступилась у стола, споткнулась и выронила бокал из рук, с хрустальным