– По работе?! А кто вы такой?

– Капитан сыскной полиции Семен Гаврилович Железнов собственной персоной. А с вами, барышня, я очень хотел переговорить об Анфисе Савицкой и Арине Калашниковой и о том, что вы у них делали в такое позднее время! Пройдемте со мной в отделение.

Петроград. Октябрь 1923 г.

– Добрый день, вы отец Федор? Зоя Филимоновна сказала, что вы согласились со мной поговорить. – Александр Ильин с интересом рассматривал внутреннее убранство старой церкви. Особой роскошью она похвастаться не могла, так как золотую и серебряную посуду, кресты с драгоценностями, роскошные оклады икон и прочую атрибутику уже реквизировали в пользу народа, сейчас с обшарпанных стен, откуда содрали драпировки и золотые панели, удивленно и немного растерянно смотрели старинные фрески. Лица у святых были расстроены и печальны, Александру даже показалось, что они осуждают его – атеиста-милиционера, как будто случайно здесь оказавшегося.

Худой мужчина с усталыми глазами оказался отцом Федором, который, однако, смотрел на молодого милиционера без тени страха, хотя сейчас абсолютно всем было понятно, что церковь доживает свои последние деньки.

– Да, я отец Федор. Зоя Филимовновна очень хорошо о вас отзывалась! Давайте здесь присядем, и вы мне расскажете, что вас сюда привело. – Священник отвел Александра в дальний притвор церкви, усадил на деревянную скамью.

– Понимаете, мне нужна, наверное, ваша консультация, – неуверенно промямлил Ильин, сам себя не узнавая, ему было неуютно под взглядом темных глаз отца Федора, лучившихся светом и добротой.

– Хорошо, вы не смущайтесь, ко мне часто приходят за советом, и в большинстве своем люди, далекие от церкви, – кивнул священник.

– Тут вопрос деликатный, я расследую дело о самоубийствах на Обводном мосту, – начал младший сержант, – и появились данные, что место там действительно нехорошее, проклятое место. И люди не сами расстаются с жизнью, их как бы духи убивают. – Сам Ильин понимал, как глупо и неправдоподобно это звучит.

Но, к его удивлению, отец Федор не рассмеялся, а только внимательно взглянул на парня.

– Конечно, самоубийство – это грех, и любая религия этот грех порицает, негоже расставаться с главным сокровищем человека – с жизнью, Богом она дана, Бог один и может ее забрать!

– А как же свобода воли? – Саше действительно был интересен этот философский вопрос.

– Понимаете, молодой человек, добровольное лишение себя жизни, даже если оно представляет собой бегство от страданий, всегда воспринималось как тягчайший грех, который церковь на земле уже не может отпустить, ибо всякий грех отпускается только при покаянии, – покачал головой батюшка.

– А если эти самоубийства на самом деле не самоубийства? – спросил Ильин.

– Извините, я не понял вашего вопроса, что вы имеете в виду? – удивился отец Федор.

– Я имею в виду, что тех людей, которые якобы сами прыгнули с Боровского моста, на самом деле толкали туда злые силы, бесовщина. Что вы об этом думаете? Существуют ли злые духи? Проклятые места?

Отец Федор внимательно посмотрел на парня, пригладил седую бороду и ответил:

– В Евангелии по этому поводу сказано Господом однозначно: «А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». То есть как избавиться от проклятия – нас проклинают, а мы должны благословлять, так как Бог есть Любовь, только так мы исполним Его Закон. Проклятие – злое слово, летящее в наш адрес, просто отсекается нашей верой в Господа и исполнением Его совета, Его слов.

– Но ведь молитва не всегда помогает от древних бесов и русалок, – покачал головой Саша.

– Вам стоит, молодой человек, твердо и навсегда запомнить, что ни бесы, ни люди, ни звери человеку ничего не могут сделать без попущения на то со стороны Господа.

– Так вы не понимаете, – Саша схватился за голову, – я сам своими глазами их видел.

– Почему не понимаю – я все понимаю, – серьезно кивнул отец Федор. – Но вы поймите сами, что если бы бесы могли сами, без попущения Бога, вредить, то человечества уже бы не было: такова их злоба ко всему творению Божьему.

– Вы мне главное скажите – как их остановить можно, обезвредить!

– Давайте я вам расскажу одну притчу. В своей беседе с купцом Мотовиловым святой Серафим Саровский говорил, что любой бес одним когтем может легко перевернуть землю, такова их сила, ведь они – падшие ангелы – изначально имеют такую мощь от Бога. Однако Господь не позволяет этого сделать и навредить людям. Поэтому единственное средство от проклятий, порчи, колдовства, бесов – горячая вера, молитва к Господу и святым, – мягко ответил священник.

– Так, все понятно, у вас одно средство – молитва, и все наладится! – вскипел от гнева Саша.

– Да так и есть! Молитва поможет вам от всех бед! – кивнул Федор.

– То есть те, на кого духи накинулись, они не молились – поэтому и погибли! – блеснул глазами Ильин.

– Тут надо разбираться в каждом конкретном случае. Может, из ваших псевдосамоубийц были и настоящие самоубийцы, вы об этом не думали?

– Хорошо, с вами все ясно, я, пожалуй, пойду. – Саша встал со скамейки.

– Я вас прошу – будьте осторожны, борьба с бесами начинается с борьбы в своей душе. – Батюшка торопливо перекрестил парня и поклонился.

Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г.

– Глафира Кузьминична Сумарокова, барышня двадцати трех лет, одна прогуливается по бандитскому району Ямского переулка. Не находите это странным, Глафира Кузьминична? Не потрудитесь ответить, что вы делали у Арины Витальевны Калашниковой? О чем с ней разговаривали? Наши люди сообщили, что ранее утром вы также навещали ее близкую подругу Анфису Савицкую, которая, на минуточку, обвиняется в страшном преступлении! Убить и расчленить собственного мужа – дикость какая, и это в наш прогрессивный век. Конец девятнадцатого века – люди научились паровозы и пароходы строить, а тут мужика на кусочки покрошили и в Обводный канал скинули – и все дела! – напустился на Глафиру капитан Железнов. – Вы, барышня, так на меня глазками не стреляйте, я воробей стреляный. Скажите спасибо, что я вас там от разбойников спас, а то тоже утром ваш труп осматривала бы сыскная полиция!

– Спасибо вам огромное, Семен Гаврилович. Действительно спасибо, но я вам уже все объяснила. Ночь на дворе, меня дома хозяин Аристарх Венедиктович заждался, что я ему расскажу, где я ночью пропадаю? – всплеснула руками Глаша.

– Ваш Аристарх Венедиктович подождет, не мамзель же малолетняя, ей-богу! – усмехнулся капитан. – А вы, если будете упорствовать и не сотрудничать со следствием, тут в арестантской на неделю задержитесь, а не только на