Витгриф же, наоборот, пришёл чуть раньше. Ему нужно было набраться духа. С утра бедолаге крупно не повезло. То самое спасительное зелье, которое ему дала Рами, разбилось из-за Бердольфа, этого придурка, который случайно увидел красивый пузырёк и схватил его, думая, что там духи. А тот возьми и выскользни из рук. Как хотелось огреть криворукого по его тупой башке, да нельзя. Драки строго запрещены во дворце. Сам виноват. Надо было выйти в укромное место, прежде чем доставать снадобье.

Этот увалень и так ему всё время завидовал, а тут увидел флакон и решил, что благодаря именно этому, красавчик паж пользуется таким успехом. Наорал на него, конечно, сказал, что приболел, и это его лекарство, а теперь вот будет по его милости животом маяться до конца караула. Даже собирать осколки не стал. Крикнул, что, мол, сам теперь пусть убирает и ушёл. Однако зелье этим не воротишь. Придётся рассчитывать только на свои силы. Помоги ему Двуликая Иалат. Выход один: закрывать глаза и представлять Лари́н на месте этой страхолюдины. Как назло, все кладовки или закрыты, или завалены. Ага, вот, наконец свободная. Подождёт тут. Ну, где там эта убогая. Ей бы лететь на свидание, коли снизошли и пригласили. Нет, так не пойдёт. Надо по-другому, а то не сможет петь дифирамбы. Идёт. Помощь зелья была бы неоценима. Теперь только на милость Двуликой осталось надеяться.

Исангель шла со строгим выражением лица. Улыбаться она не собиралась. Много чести. Хотя придётся ведь. По сценарию она же должна проникнуться взаимностью. Ну, хотя бы не сразу уступать. Пусть приложит усилия, в конце концов.

Паж стоял, прислонившись к стене, около одной из дверей, ведущих в кладовку.  Увидев фрейлину склонился в поклоне, приложив руки к сердцу, а затем распахнул двери кладовки, пропуская ей вперёд. Фрейлина вошла и остановилась, не поворачиваясь к нему лицом. Возникла неловкая пауза, которую нарушила Исангель, продолжая стоять к пажу спиной.

– Я не совсем поняла цель нашей встречи, да ещё в такой тайне. Вчера я было подумала, что вы хотите мне что-то сообщить наедине по поводу безопасности моей госпожи.

– Светлая эрада, простите, я, наверное, был сумбурен! Мною руководят чисто личные мотивы, – паж приободрился, обрадовавшись, что не надо смотреть в лицо фрейлине.

– Весьма удивительно. Какие такие личные мотивы? Вчерашние комплименты я отнесла чисто насчёт вашей воспитанности.

– Исангель, позвольте мне оставить условности и произносить ваше имя. Оно вызывает у меня трепет. Исангель, я счастлив сейчас, что вы не смотрите на меня. Потому что под вашим строгим взором, я никогда не решился бы на такое отчаянное признание. Вы мне нравитесь. Нет, я должен сказать правду! Я влюблён в вас! Сколько раз я наблюдал за вашей изящной фигуркой, мелькающей в коридорах этого огромного дворца. Ваша хрупкость, в сочетании с вашей строгостью и неприступностью покорили меня! Как мило вы склоняете голову, когда проверяете работу прачек или гладильщиц. Как очаровательно отчитываете их. Сколько раз я представлял, что вы делаете это в нашем замке, там, где может расцвести наша любовь, где будем только вы и я. Разрешите мне называться вашим рыцарем! Я буду трепетно следовать за вами, и в награду мне будет достаточно лишь поцеловать край вашего платья. О, Исангель, не отвергайте меня, дайте шанс израненному сердцу!

Аранд, сидящий в одной из соседних кладовок вместе с Рихильдом и наблюдающий эту картину, аж поперхнулся, искоса глянув на наречённого жениха Исангель. Вот это загибает подлец. Понятно, почему ему так легко удаётся соблазнять этих дурочек. Рихильд тоже сидел, открыв рот. Ну да, его невеста действительно была далеко не пышных форм. Другие назвали бы это костлявостью, а тут вон как. Изящность, хрупкость. Поди ж ты. А если Исангель и впрямь купится? Он-то ей никогда не говорил красивых слов. Предложение, когда делал, так прямо и сказал, что им обоим это будет выгодно. А чего скрывать? Он не красавец, она и подавно не фея, зато семьи приличные. Служба у обоих достойная. Он управлял императорским дворцом, она личным гардеробом императрицы. Амбиции имелись. Расти было куда и ей и ему. Объединившись, они смогут при поддержке друг друга быстрее подняться. Этот же хлыщ на чувства давил. Да как расписывает. И впрямь поверить можно. Вдруг ему, правда нужна семья Исангель? Так-то у них и состояние приличное, и должности. Ну, засранец сопливый, погоди ж ты. Как она ответит, интересно?

Исангель, пользуясь тем, что ему не видно её лица, в удивлении подняла брови. Да, мальчик талантлив. Ну что ж, пора начать подыгрывать.

– Ах, не пристало мне слушать такие речи. Вы смущаете меня. Я просто уверена, что вы каждой фрейлине такое говорите!

– Что вы, Исангель! Как могу я смотреть на кого-то кроме вас. Вы склонили голову. Ах, эта нежная кожа и прядка, падающая на вашу чудную шейку. – паж входил в раж, тем более, что шейка и впрямь была изящной, – Молю вас, позвольте мне только коснуться вашей руки!

– Ох, нет! Слышите шум? Нас могут застать, – фрейлина в притворном испуге прижала руки к груди, как будто спрятав их –  В следующий раз. Мы поговорим в следующий раз, милый Витгриф, а сейчас быстро выходите. Скорее же!

– Я выйду, – Витгриф опустился на колено, – только скажите, нравлюсь ли я вам хоть чуть-чуть?

– Да, да, – теперь Исангель закрыла лицо руками, – как будто стыдясь своих слов, –  вы мне определённо нравитесь, но сейчас нас могут застать. Это дело чести. Поспешите!

Паж схватил край платья и, пылко поцеловав его, выскочил из кладовки. Где-то вдали и впрямь раздавался шум. Витгриф прислушивался несколько мгновений, а затем быстро направился в противоположную сторону.

Следом в коридор осторожно выглянула фрейлина. Пажа уже и след простыл. Тогда она постучала в соседнюю кладовку. Дверь распахнулась, и оттуда с поклоном вышел Аранд, а за ним Рихильд. Аранд почтительно поцеловал руку фрейлины.

– Светлая эрада, вы были великолепны. Это просто прелесть, что за свидание у вас получилось, – он метнул взгляд на управляющего, – Не так ли Рихильд?

– Да уж, гм-гм. Вы действительно были великолепны, моя дорогая, – он покачал головой, – но каков засранец? Ни стыда, ни совести! Так приставать к порядочной даме!

Фрейлина стояла, скромно опустив глаза. Услышать «моя дорогая» из уст жениха –