Разворачиваюсь чтобы высказать свое возмущение и встречаюсь взглядом со сверкающими голубыми глазами, смотрю чуть ниже — губы изогнуты в чарующей в улыбке триумфа.

И тут чувствую, как платье соскользает на бедра, обнажая грудь, прикрытую лишь изысканным бюстгальтером золотистого цвета, в тон отделке платья. Слышу вздох, вырывающийся у Гутмана. У меня сбивается дыхание, крепко зажмуриваюсь, в надежде притвориться, что ничего особенного не происходит. Его руки скользят на мою талию, слегка сжимают ее. Сердце стучит еще быстрее, меня охватывает прилив неконтролируемого желания, смывающий остатки рассудка.

— Я должен вам признаться, Эльмира, — шепчет прямо в мои полураскрытые губы Гутман. — Вы удивительная. Ваше перевоплощение — самое невероятное, из всех что я видел. Золушка просто меркнет по сравнению с вами.

— Я… тоже должна признаться, — отвечаю ему с придыханием. Еще мгновение — и наши губы соединяться. От понимания этого меня охватывает паника.

— Признаться в чем? — подбадривает меня мягко босс. Но я уже не помню, что за мысль промелькнула в голове и сбежала. Может я хотела сказать, что не верю ему. Что собираюсь вывести на чистую воду… Хорошо, что вовремя замолчала. Я собиралась приблизиться к Гутману — тайный план, разработанный по большей части Светкой. Но могла ли ожидать, что это случится само, без моего ведома. Приблизилась. Вот он, передо мной. Выглядит взволнованным и возбужденным. Что дальше? Поцеловаться с ним? Я так давно не занималась ничем подобным… Мне страшно…

И тут босс снова берет инициативу в свои руки, притягивает меня к себе еще ближе, зарывается пятерней в мои волосы, все еще уложенные в замысловатую прическу. Целует жадно, глубоко, с языком. Все мысли о том, что не умею целоваться, что не должна этого делать, ведь я не Мата Хари в конце концов, и влюблена в другого, и только ради него терплю вынужденные меры близости — выветриваются из головы ураганом ощущений. Забыв обо всем отвечаю на поцелуй. Это удивительно, почти волшебно. Никогда бы не поверила, что целоваться с мужчиной, который тебе не нравится, может быть настолько приятно. Я даже набираюсь смелости и касаюсь своим языком его языка. Гутман отвечает глухим стоном, еще глубже зарывается рукой в мои волосы. Поцелуй становится настойчивым, горячим до безумия. Кажется, мы движемся… И по-моему — в сторону дивана.

Это пугает меня. Он что, решил завалить меня прямо здесь? Это уж точно слишком. Злюсь. Но продолжаю отвечать на поцелуи — ну не могу прекратить, они чертовски хороши. И продолжаю думать напряженно, что же дальше…

— Роберт! — вдруг в комнате раздается пронзительный женский вскрик, и мы отскакиваем друг от друга как ошпаренные.

Я готовлюсь упасть в обморок. Такого стыда в жизни не терпела. Кто эта закричавшая женщина? О Боже, ведь я даже не знаю, есть ли у Гутмана жена! Даже не озадачилась этим вопросом. А вдруг это она? И сейчас набросится на меня? Это ужасно! Столько времени прожить одинокой и целомудренной и в один момент стать шлюхой, разбивающей семьи! Мне такого позора не пережить! Ведь я совершенно не такая!

Но тут Гутман бросается к женщине, нарушившей наше уединение, и я понимаю, что меня опередили. В обморок хлопнулась она, отняв у меня даже этот выход из положения. Босс заботливо хватает даму на руки и несет к дивану. А я вдруг понимаю, что кажется ревную. Мне неприятна эта его забота о другой…

Обреченно шагаю домой, мало мне дня, сверхнасыщенного событиями, так еще и кошелек забыла в треклятой студии, правда денег там — с гулькин нос. Вряд ли кто-то позарится… Мне удалось наскрести в сумке лишь на один билет метро, на маршрутку не хватило. Вот и шагаю, уныло размышляя о том, чем закончился рабочий день. Сначала невероятный поцелуй, я обнаженная, а потом нас с Гутманом застукала его родительница! Когда я услышала его удивленный возглас «Мама?», думала прямо там скончаюсь на месте от стыда. Кое-как в полунатянутом на грудь платье, в руках одежда и сумка, выбежала в коридор, хорошо что время позднее, и никто меня в таком виде не заметил. Вот только свою одежду я не нашла! И торопясь сбежать смогла ухватить лишь реквизит — кожаные брюки и золотой свитер. В тот момент меня это мало волновало. Но когда на меня стали обращать внимания мужчины на улице, откровенно пялиться, спрашивать телефон, поняла, что снова оплошала и похоже вляпалась в очередную авантюру. Причем совершенно того не желая.

Краем глаза смотрю на свое отражение в витрине магазина и у меня вырывается стон отчаяния. Не смотря на растрепанный вид и стертую губами Гутмана помаду, на меня смотрит абсолютно незнакомая, возмутительно красивая, вопиюще гламурная чувственная кокетка. Хороша — да. Но это не я!!

Если бы Елена Петровна с Гутманом оказались сейчас рядом, разорвала бы их на кусочки. Это не мое занятие, не моя профессия, и я не хочу иметь со всем этим ничего общего. Я журналист, а не кукла с ресницами.

Но это для РАЯ, шепчет на ухо голос разума. Тебе может не нравиться красота… Но это тоже работа. Такая же как и остальные. А еще — отличный повод подобраться к Гутману поближе. Разузнать его секреты. Он был равнодушен к тебе, когда ты дурнушкой была. Но это в прошлом. Теперь ты лебедь. Обольсти его. Очаруй. Заставь сделать ошибку, раскрыться. Ты должна спасти Василия!

Поглощенная этими мыслями, я кажется, заблудилась. Тем временем почти стемнело. Я поняла, что немного заплутала, стараясь как можно больше сократить путь до метро. Продолжая идти вперед, вижу горстку девушек, стоящих на обочине дороги.

— Привет, — подхожу к одной из них в надежде спросить дорогу к метро. Однако по девице не скажешь, что рада поболтать и помочь. Хмуро осматривает меня. А я — ее. На вид ей лет тридцать, одета в короткую юбку с широкой цепью, узкий топ, сверху короткая кожанка и длинные кожаные сапоги на высоких каблуках. Наконец незнакомка соизволяет произнести ответ, повернув от меня голову в сторону:

— Это частная территория детка, если не хочешь неприятностей, тащи свои кости в другое место.

Меня буквально ошарашивает эта странная фраза. Остальные девушки выглядят моложе, они с интересом пялятся на меня. Поеживаюсь. Отчего-то мне ужасно не по себе.

Наконец, тоже приглядываюсь к ним. Оцениваю яркий макияж, минимально короткие юбки, чулки… и наконец, до меня доходит, с кем я столкнулась. С проститутками!

Чувствую себя немного не в своей тарелке, да что там говорить, мне очень даже сильно не по себе! Никогда не общалась с дамами сей профессии. Но тут во мне просыпается журналист-исследователь. Я не должна отступать перед трудностями, обращать внимание на наш разный социальный статус, а попробовать найти с этими женщинами общий язык. Это может быть интересным опытом, который я использую в будущей статье. Как статья про проституцию вяжется с «РАЕМ», на тот момент меня мало занимает.

— Послушайте, я журналист, и мне бы очень хотелось написать о вас статью, — выпаливаю я своей собеседнице как на духу.

— Чего? С дуба рухнула?