участка не выходила. А если и запирали, то муж виноват, он-то тут причем? Он в чужую семейную жизнь не лез, жалоб не слышал. Нет фактов, свидетельствующих, что было иначе».

Эти разговоры позволили Альме понять – супруги могут спорить, но не ссориться. Или ссориться и тут же мириться. Марианна могла отстаивать свою точку зрения и одновременно таскать у Виктуша куски с тарелки. Порычать, а через полчаса полезть целоваться. Одно другому не мешало. Удивительно. Альма почему-то думала: «Всё или ничего». Если сошлась с котом – или терпи, или убегай. А ей показали, что можно по-другому.

Выписанная из больницы Здравка немного привыкла к суматохе рысьего дома, перестала вздрагивать, услышав шутливое шипение или громкое мурлыканье. Они по-прежнему жили в маленьком доме, но частенько проводили вечера в гостиной: Виктуш засыпал в кресле, Здравка и Нильс возились на полу, Марианна смотрела телевизор и обсуждала новости – то с Альмой, то со спящим Виктушем, то сама с собой.

Развод и оформление собственности случились в последние дни февраля, словно Линша решила подгадать перемены в жизни к смене сезона. К Альме почти сразу же приехал представитель «Ирбала». За участок, выкупленный за восемнадцать тысяч, предложили пятнадцать миллионов. Марианна предлагала поторговаться до двадцати, но Альма, пораженная суммой, немедленно подписала предварительное согласие на сделку. Линша проявила неслыханную щедрость, сделав их со Здравкой богатыми кошками. Грех идти против ее воли и пытаться что-то еще урвать.

Пепельнику Альма честно отдала оговоренную долю. Для этого пришлось ехать на заимку – муж продолжал жить там после развода. На этот раз не было ни поезда, ни беготни на лапах. Виктуш озаботился сопровождением, и Альму доставили к воротам на одном из трех черных джипов. Два других были набиты до зубов вооруженными сотрудниками силового подразделения ФССПД, громко мечтавшими, чтобы Пепельник оказал сопротивление.

Альма забрала из родильного дома вежу, а из материнского – огромный ларь. Потемневший от времени сундук, окованный железом, стягивающийся кожаными ремнями и запирающийся на два навесных замка. Такие лари обычно передавались по наследству – если кошка продолжала заботиться о рожденном котенке, а не отдавала его в интернат навсегда – служили хранилищем ценных вещей, а иногда и спальным местом для котят. Виктуш, увидев ларь, присвистнул, с помощью товарищей кое-как запихнул его в багажник и спросил:

– Обереги и вежи из красного угла будешь забирать?

– Нет, – помотала головой Альма. – Матери на могилу отнесу. Оставлю на волю духов.

Она сходила к холмику под охраной силовиков. Зарыла в снег пожелтевшую вежу с двумя фигурками, навесила обереги на выступ могильного камня, пробормотала слова прощания. В договоре продажи отдельным пунктом было оговорено, что корпорация «Ирбал» обязуется сохранять в неприкосновенности место захоронения матери и ухаживать за могилой. Дом Альма разрешила снести, и подумала, что надо сообщить об этом Пепельнику, прежде чем они попрощаются навсегда.

Муж выслушал объяснение – «они собираются разворачивать временный лагерь на месте заимки, будут ставить бытовки на самом высоком месте, чтобы не затапливало» – и буркнул:

– Доживу до апреля или мая, если не выставят, отгоню стадо на пастбище и уйду в другое место. Если выставят – раньше уйду.

– Как знаешь.

Альма не спрашивала мужа о дальнейших планах. Не интересовалась, на что тот собирается потратить деньги. Загадала: «Спросит про Здравку – дам ему номер телефона. Поговорю, если вздумает позвонить». Пепельник не спросил, и стало ясно, что их больше ничего не связывает. Раньше жили вместе, теперь разошлись. У дарсов сплошь и рядом такое бывает.

Перед тем как сесть в машину, Альма оторвала у фигурки в веже хвост, заговоренный на разрыв, бросила на землю и с облегчением уехала – она беспокоилась о Здравке, оставшейся под присмотром Марианны. Рысь котенку не навредит, об этом можно было не волноваться. Но Здравка, потерявшая ее из виду, могла долго плакать в углу, нервируя Нильса, который начинал беспомощно пищать, не зная, как успокоить приятельницу.

Марианна, увидев ларь, взвыла от зависти. Доложила Альме, что дети полдня пробегали на лапах, потом строили башни из кубиков и улеглись спать, не ругаясь и не капризничая.

– Ты, наверное, устала. Я завтра тебя освобожу, присмотрю за котятами.

– Какая разница! – отмахнулась Марианна и пощупала замок на ларе. – Где один, там и двое. Я бы и с троими легко справилась.

– Хочешь второго? – догадалась Альма.

Она почувствовала, что за напускной бравадой прячется зернышко потаенной горечи. Как она могла забыть, что ни Марианна, ни Виктуш, никогда не попросят прямо: «Подсади еще одного котенка в вежу»? Оба были болезненно щепетильны, боялись обвинения в злоупотреблении служебным положением и категорически отказывались брать у Альмы деньги за проживание и еду. Виктуш, после очередного предложения, строго сказал: «Замолчи и больше о таком не заговаривай. Ты нам как сестра. Сестра, умолившая Линшу подарить нам Нильса. Чтобы я ни слова о деньгах за хлеб и молоко не слышал, мы у тебя без этого в неоплатном долгу».

Марианна ответила на вопрос не сразу. Когда заговорила, поправила:

– Не я. Мы. Мы бы хотели Нильсу брата или сестру. Сейчас, когда он живет бок о бок со Здравкой, заметно, что котенок не должен расти один. Игры в детском саду не заменят родню. Да, мы хотим. Но у нас не получается.

Альма поверила, но решила отдельно поговорить с Виктушем. Спросить, почувствовать, есть ли у альфы искреннее желание. Ложь будет заметна – дрогнет голос, мелькнет тень в глазах.

Удобный момент выпал, когда Виктуш провожал ее и Здравку во второй дом. Альма задала вопрос и получила неожиданный ответ.

– Я хочу еще двоих. Сразу. Марианна тяжело переносила вторую половину беременности. Мы не молодеем. Она не сможет выносить третьего. А я хочу троих. Чтобы куча котят, старший Нильс, раздающий оплеухи мягкой лапой, двое мелких, бесконечно таскающих еду друг у друга из тарелок. Няня, детский сад. Я знаю, что не смогу уговорить Марианну бросить работу. Помощь нужна не только тебе. Но мы можем обеспечить котятам нормальное детство и присмотр. Я хорошо зарабатываю.

– А Марианна об этом знает?

– Конечно, знает, – удивился Виктуш. – Мы не раз об этом мечтали. Но Линша не хочет послать нам даже второго котенка. Наверное, считает, что уже достаточно одарила.

Альма думала три дня и поняла, что вежу надо дополнять из подручных материалов. Из записок на холодильнике – указаний, украшенных сердечками. Картонок от пакетов молока, узких ленточек, стягивающих коробки тортов, и разноцветных оберток от конфет.

Он утащила с кухни Марианны немного муки и яйцо и приступила к работе. Конусы прекрасно склеились белком, розовая и голубая записки скрыли молочную упаковку, принаряжая будущих котиков и надежно пряча сердечки. Клейстер пришлось варить три раза, а на