– Может быть. Они обнюхались, ты забрала Здравку. Что дальше было? Стучали, ломились в ворота, орали под окнами?

– Нет. Они больше не подходили ни к нашему забору, ни к калитке. Ушли к себе. В половину десятого потушили свет. В половину шестого свет зажегся. Альфа промелькнул в окне. В семь утра он открыл ворота, выгнал машину на дорогу, закрыл ворота, усадил рысенка на заднее сиденье и уехал. И больше не возвращался. Как ты думаешь, надо чего-то опасаться?

– Его дом напротив? – уточнила Марианна. – Тебе видно его ворота и окна?

– Нет, его дом через полквартала. Если просто смотреть – ничего не видно. Но если подняться на чердак, влезть на стропила и выглянуть в маленькое окошко, то да. Видно.

– Альма, – после долгого молчания проговорила Марианна. – Ты знаешь анекдот про мужика, комиссию, шкаф и женскую баню?

– Нет, – честно ответила Альма. – Не знаю.

– Я почему-то так и подумала. Слезь со стропил и займись чем-нибудь полезным. Испеки пирог, склей заготовку под вежу. Про тебя спрашивают. Между прочим, Галина из детского сада, которую я тебе рекомендовала, интересовалась, берешь ли ты заказы. Я ей сейчас позвоню, спрошу, знает ли она что-то об этом альфе – коты на юге наперечет. А ты подумай, вдруг захочется поработать. Отвлечься от опасений. Да! Ты говорила, что рысь был в форме. Какого цвета?

– Темно-синего, – доложила Альма. – Эмблему и погоны я не разглядела. Слишком далеко.

– Понятно. Жди моего звонка.

Через час Марианна сообщила:

– Я все знаю. Это Ларчик из МЧС. Я его помню, он в соседнем кабинете льготы оформлял. На моей памяти это единственный кот-альфа в Хвойно-Морозненске, получивший статус отца-одиночки. У него сын наполовину древесный барс. Брысь. Брысенок.

– Ларчик? Брысенок? – растерянно переспросила Альма.

– Нет, брысенок не Ларчик. Брысенка зовут Братислав. Ларчик – папаша. Его кошка на следующий день после родов на заимку уехала. От ребенка отказалась. А Ларчик забрал сына из роддома. Теперь Ларчик переехал на юг, потому что врачи порекомендовали сменить климат – не ему, ребенку. Галина говорит – Ларчик вежливый, спокойный, очень привязан к сыну. Он Братислава на сутки к ним в садик привозит, когда уходит на смену.

– Он тут работает?

– Альма, – в голосе Марианны появились укоряющие нотки. – Не всем достается в наследство выгодный участок земли. Он работает. Сутки на службе, трое дома. Может быть и к лучшему, что вы соседствуете. Тебя же не заставишь отвозить Здравку в садик, а ей надо общаться с другими котятами. Понимаю, что идеальной соседкой для тебя была бы кошка, но…

– Что?

– Не думаю, что этот Ларчик будет тебе досаждать. Уехал он явно не для того, чтобы ухлестывать за кошками. Выбор у него и в Хвойно-Морозненске был богатый. Когда он документы сдавал и забирал, ему в коридорах прохода не давали. Не исключено, что какая-нибудь кошка к нему скоро приедет. Если дома родители не одобряли очередную невесту.

– Спасибо, – растерянно, но искренне поблагодарила Альма, которая еще не разобралась в куче свалившейся на нее информации. – Ты столько всего узнала. Спасибо, мне стало спокойнее.

– Если он вдруг начнет переступать границы, то всегда можно переехать, – напомнила Марианна. – Я не расслышала, ты возьмешь заказ на вежу для Гали?

– Возьму, – сказала Альма. – Дай ей мой номер телефона. Обговорим детали.

Она таила смутную надежду, что воспитательница Галина разговорится, что-нибудь расскажет про рысей. Переезжать хлопотно – не из-за вещей, а потому что Здравка только-только привыкла к месту. Нужно узнать побольше. Мало ли… вдруг в разговоре с воспитательницей промелькнет что-то, что неважно для Марианны, а принципиально неприемлемо для Альмы. Мало ли что…

На стропила Альма слазила всего два раза. Первый – когда только стемнело. Второй – незадолго до полуночи. Свет в окнах дома рысей не горел. Видимо, кот утром заступил на суточную смену.

«Значит, завтра вернется. Ну а мы уедем. Проведем день вне дома. Посмотрим на источник, попробуем минеральную воду. Погуляем в каком-нибудь тихом месте. А потом вернемся и испечем пирог».

Она позвонила Семен Семенычу, договорилась, что машина заедет за ними в одиннадцать утра. Перегладила кучу вещей, искупала Здравку, которая перепачкалась, гуляя возле забора – похоже, высматривала брысенка – и, уже уложив дочку спать, перезвонила в ответ на сообщение воспитательницы Галины. «Позвоните, когда вам будет удобно поговорить».

Беседа не оправдала ожиданий. Альма спросила, ходит ли ребенок ее соседа в садик – слово «ларчик» она не решилась произнести, не зная, имя это, странная фамилия или кличка. В ответ прозвучало короткое «да» и описание услуг, которые предоставляет семейное предприятие: детей можно было оставлять до недели – при оформлении временного опекунства. Волей-неволей пришлось перейти к веже. Галина хотела не ребенка – у них с мужем уже было двое – а освежение наговора на изгнание семейных раздоров. Альма пообещала заехать за старой рассохшейся вежей – нужно было посмотреть, есть ли смысл с ней возиться, может быть, проще сделать новую. Она озвучила сумму, которую возьмет за работу, и получила вопрос: «Почему так мало? Если потому, что об этом просила Марианна, не слушайте ее, выставьте нормальный ценник».

Альма собралась с мыслями и объяснила:

– Я не работала и не буду работать бесплатно. Но и брать дорого не собираюсь. Если продавать вежи – или обереги – за большие деньги, оборотни начнут таить зло на мастера. Будет много тех, кому покупка не по силам. Но и даром отдавать нельзя. Об этом постоянно говорят все ведуньи и шаманы. Никто не ценит то, что досталось без оплаты или труда. Я хочу, чтобы к частичке моей души, вложенной в наговор, относились бережно. Не проклинали – «нам из-за этой вежи пришлось голодать», но знали, что могли бы на эти деньги купить что-то другое. Могли бы. Но выбрали мою работу.

– Спасибо, что согласились, – сказала Галина. – Мы с мужем будем рады вас увидеть в любое удобное для вас время.

Альма написала Семен Семенычу, что им придется заехать еще в одно место, и получила лаконичный ответ: «Хоть в три».

Утром Альма разок слазила на стропила и убедилась, что сосед еще не приехал. Машина под навесом отсутствовала – это можно было увидеть, если подползти прямо к окошку, сильно свеситься вниз и вытянуть шею. Следующие два часа ушли на уговоры – Здравка не желала превращаться, убегала, пряталась, жалобно пищала, и неожиданно согласилась встать на ноги при виде темно-фиолетового комбинезона с огромной божьей коровкой на спине. Захотела примерить, чем Альма и воспользовалась.

Ларчик и сын встретились им по пути, когда машина поворачивала на шумную улицу. Рысь стоял возле кафетерия и о чем-то оживленно разговаривал с двумя псами. Один