читать. Сур предусмотрительно попятился назад, ближе к карете, чтобы успеть залезть внутрь. Орис начал читать. Полилась по воздуху дарованная Создателем магическая речь. Велих сделал глубокий вдох и трансформация началась.

… Раз полоска, два полоска, лапы, уши, хвост из воска…

Велих не был рыжим, он был бурым. Раздался громогласный рык и зверь легко перемахнул ограждение, минуту спустя Орис услышал истерические крики и женский визг. Толпа зашевелилась. Герны схватились за оружие. Синие плащи уже с трудом удерживали строй. Шуты кинулись вниз с помоста, на котором разыгрывали представление. От волн толпы и ее страха лобное место, сколоченное на скорую руку, покачнулось и заскрипело. Орис и сур замерли, а потом предусмотрительно полезли в бархатные недра кареты. Орис сел на скамью и в ужасе зажмурился. Кастор был прав, в такой давке кто-то обязательно погибнет, но было уже поздно сожалеть. Тонкие ноги лобного места наконец не выдержали, Орис слышал треск ломающегося дерева и грохот, когда клетка рухнула вниз. Крики стали громче.

А потом в небе стали взрываться фонарики.

10

В жарко натопленной гостиной монсеньора их было пятеро, пятым был новый градоначальник, наместник короля Яна Третьего, граф Одоний Теодор Олфер. Сур на удивление сбивчиво рассказывал все, что они успели узнать. Орис иногда вставлял несколько слов, Велих подпирал подоконник, а монсеньор с отсутствующим видом смотрел в огонь. Орис хмурился и не мог решить, говорить ли наместнику про кейру? Мифическая дева, он был совершенно уверен, связана со всеми этими событиями, именно она скорее всего собирала травы и готовила сборы и маринады, а новоиспеченная дочь Веридия просто продавала их местным жителям. И зверь оказался у того моста не случайно, он охранял вовсе не Веридия, а кейру. Велих, после возвращения в человеческий облик, подтвердил его догадку, сказав, что след зверя вел через мост на тот берег. Значит, тот, кто пытался заколдовать мясника, мстил за кейру, но кто мог бы встать на защиту лесной ведьмы?

— Вы говорите, что по моему городу ходит на двух ногах некто, вооруженный молитвой и превращает в зверей обидчиков местного юродивого и его семьи? — спросил наместник и потер бороду. — И что я не должен начинать охоту на зверя, который магическим образом испарился из закрытой клетки на глазах у огромной толпы?

— Все верно, ваше сиятельство, — ответил сур. — В облике зверя, этот человек оказался по чужой воле, вероятнее всего его заколдовал в свое время еще Арнис Хельм. Как вы знаете, Хельм — бывший Инквизитор и владел молитвами Создателя.

— А откуда взялся второй зверь?

Велих спрятал глаза, а сур даже глазом не моргнул:

— Мы думаем, нашему мстителю удалось, наконец, правильно прочесть молитву и обряд обращения состоялся.

— Мститель и зверь как то связаны, вы знаете как?

— Пока нет, но мы работаем. Мы не успели вовремя донести до вашего сиятельства эту информацию, о чем очень сожалеем, но у нас есть способ обратить молитву и освободить человека из плена звериной оболочки, для этого нам нужно еще немного времени.

Монсеньор вдруг повернулся и спросил:

— Одоний, а ты не помнишь, как звали сына Арниса Хельма? Меня подводит память, но ведь у него был сын? Рыжий такой парень, эти его глаза зеленые, он был удивительно похож на мать!

Орис вскочил на ноги и чуть не перевернул стол.

Все разом посмотрели на него.

— Рыжий! — воскликнул Орис. — Я понял!

Наместник снова почесал бороду, потом он и монсеньор долго смотрели друг на друга и, наконец, граф принял решение и встал.

— Чем меньше людей об этом знает, тем лучше. И этой зимой, увы, я не приглашу тебя на охоту, друг мой, я конечно же очень сожалею!

Оба старика рассмеялись.

Три дня спустя новый градоначальник вдруг выдал первый указ: отменить охотничий сезон. Выслеживать и убивать любого зверя на землях Обители Святого Ёльма, было теперь официально запрещено. Чтобы следить за соблюдением нового закона наместник создал отряд егерей и первым добровольцем стал бывший герн Велих Орлицкий из Тавры. Больше всего Орис сожалел, что не видел лицо герна Рейнора в том момент, когда он об этом узнал. Монсеньор рассказывал и хохотал в голос. А потом они отправились в лес и прошли по тому самому мосту на другой берег, где жила кейру. Орис нервничал больше обычного, но был полон решимости дойти до конца.

Лесная дева встретила их и пригласила в свой дом. Как и прежде она была немногословна и снова не назвала имени.

Монсеньор тоже был на удивление молчалив и сдержан. На лице его читалось потрясение и восхищение. Иные создания стали редкостью, их расцвет пришелся на эпоху Знамения, теперь же, почти пять сотен лет спустя, они превратились в сказки для детей и взрослых. Увидеть их воочию было чудом!

Мальчишку Орис узнал сразу. Рыжий, вихрастый, именно его макушка торчала из окна конюшни при монастыре. Смотрел он исподлобья, недоверчиво и готов был драться, если придется. Глаза у него были обычные, человеческие глаза. Зеленые. Как и у его отца.

Когда они приблизились к дому, кейру трижды свистнула и зверь неторопливо вышел из-за сарая.

Орис уже знал, что этот человек в облике рыжей кошки, не его брат Малькольм, но читая над ним обратную молитву, чувствовал себя как никогда особенным. Он возвращал человеку его истинный облик.

После завершения молитвы, от мощи слов Создателя, Ориса накрыла эйфория и он опустился на землю. Он наблюдал, как кейру смывала кровь с лица дрожащего мужчины и заворачивала его в одеяло, а потом помогла встать и повела в дом. Мальчишка проводил их взглядом, но остался топтаться на пороге. Он нервничал, то забегал в дом, то выбегал на улицу, как сторожевой пес, на Ориса рыжий смотрел настороженно и одновременно с благодарностью. Он уже и не надеялся увидеть когда-нибудь своего отца. Увидеть его человеком. А звали этого человека Петер. Петер Хёльм. И он был единственным сыном Арниса Хёльма, а вина его была лишь в том, что он влюбился не в ту женщину.

А вот история обретения молитвы была загадочная. Мальчик рассказывал ее нехотя, мялся, проглатывал слова и все время смотрел на мать. Кейру настойчиво кивала. А история была такова, что никакой дочери у Веридия никогда не было, был только сын — Мений. И вот однажды, Мений и Алоний, на самом деле его звали Алланиодор, но так его звала только мать, пробрались темными тоннелями к тем самым гробницам, в подземелье Собора Святого