Тане понадобился всего день, чтобы задуматься о прощении Нурлана. После двадцати лет ненависти.

Они помолчали. Андрей не знал, о чем еще поговорить, и пошел к выходу. Наташа его остановила.

– Погоди. Я… мне… Короче, мне стыдно. Стыдно перед дедом, понял? Но я не знаю, как ему сказать. Не умею я. Он думает, что я мразь. Может, так и есть, раз я даже извиниться нормально не могу.

Наташа не привыкла говорить о своих чувствах, и все, что она сказала, казалось ей глупым. Андрей оценил ее откровенность.

– Быть мразью – значит, не думать о других. А ты думаешь о нем. По крайней мере, задумалась. Значит, рано или поздно извинишься. Когда будешь готова.

Наташа была благодарна ему за эти слова, но сказать об этом вслух не решилась.

– Ладно, я пошел, – Андрей подумал, что сейчас ей надо остаться одной. – У меня тут рейд за туалетной бумагой.

Наташа грустно улыбнулась и сделала еще один глоток.

XIX

32 часа 20 минут с начала эксперимента

Мещерский заканчивал ужин. Аккуратно собрал со стола крошки от сэндвича, несколько раз протер столешницу влажными салфетками, тщательно почистил зубы нитью. Поднял глаза на мониторы – Наташа пила из фляжки.

– Хулиганка…

Андрей зашел в кладовую, достал с полки упаковку туалетной бумаги и уже собирался выходить, как вспомнил про полоску света под стеллажом.

Он уважал правила, но любопытство победило. Поставил упаковку бумаги на стеллаж так, чтобы закрыть обзор камере наблюдения. Выключил свет и опустился на пол. В дальнем углу мерцал свет. Андрей раздвинул продукты, провел рукой по стене, оклеенной обоями. Под пальцем почувствовал провал. С силой провел ногтем по плотной бумаге, прорвал дыру – старинная замочная скважина засветилась. Андрей попытался заглянуть внутрь, но ничего не увидел. На большее он не был готов, поэтому, прикрыв дыру коробками с печеньем, взял туалетную бумагу и вышел.

Мещерский умывался перед зеркалом. Его лицо осунулось, морщины стали резче, вокруг глаз появились темные круги. Невыносимо хотелось спать, но надо продержаться еще хотя бы пару часов.

Профессор вернулся в комнату для наблюдения и замер. То, что он увидел на мониторе, не укладывалось в голове. Он отсутствовал всего несколько минут. Как такое могло случиться?! Профессор схватил телефон и выбежал из кабинета, опрокинув стул.

Трясущимися руками набирал шестизначный код на замке, но пальцы промахивались. Наконец замок открылся.

За спиной грохнуло, зазвенело стекло. Сквозь разбитое окно в холл влетел камень. Сквозняк поднял шторы под потолок. С улицы послышались звуки одиночных выстрелов. У Мещерского закружилась голова… Он рванул на улицу.

– Кто здесь? Вы на частной территории! – закричал он в темноту.

Мещерский увидел на земле связку разрывающихся петард. Профессор ругнулся, подумав о деревенских мальчишках, повернулся к двери, чтобы вернуться в здание. Последнее, что он увидел, – тяжелые охотничьи ботинки…

XX

33 часа с начала эксперимента

Андрей возвращался в спальню Жертв мимо гостиной. Наташа спала на диване. Андрей улыбнулся:

– А говорила, что раньше четырех не засыпаешь.

Андрей подошел, взял плед, наклонился к Наташе, чтобы накрыть.

– Наташа!

Он видел такое раньше: невидящие глаза, вздутые вены и синеватую кожу. Так бывало, когда Лиза перебарщивала с веществами. Волосы закрывали рот, Андрей убрал прядь и охнул – изо рта на подушку стекала белая пена. Наташа была мертва, в этом не было никаких сомнений. Андрей попятился и упал, споткнувшись о журнальный столик.

Часть 3

Дневник сновидений. Запись #21

На протяжении всего сна было слышно, как что-то шелестит. Кажется, это был какой-то серый песок, который сыпался отовсюду.

За дверью меня ждал какой-то человек. Его лица не было видно, но он заставил меня испытать страх.

Еще там был пистолет. Из его дула поднималась тонкая струйка дыма, а на полу растекалась большая лужа крови. В нее погрузилась чья-то маленькая ручка. Кажется, это был ребенок… Мне захотелось проснуться…

I

3 месяца 12 дней до начала эксперимента

В битком забитой студентами университетской аудитории Мещерский читал лекцию о психологии серийных убийц. Он любил эту тему за противоречивость, широкий выбор характерных персонажей. Профессор вывел на экран проектора очередной слайд и внимательно посмотрел на студентов.

– Джек-потрошитель. В представлении не нуждается. Известны пять его канонических жертв – все проститутки.

Мещерский вывел на экран слайд с изображением Анри Ландю.

– А это – брачный аферист, Синяя Борода. Он убивал своих жен во время медового месяца. Полиция приписывает ему 300 убийств, но доказаны были только 11.

На экране появилась черно-белая фотография бритого наголо мужчины.

– Немецкий маньяк Бруно Лудке. В его серии восемьдесят пять жертв. Бруно признали слабоумным, и он избежал расстрела. Включите свет, пожалуйста.

Мещерский сошел с кафедры и пошел между рядами.

– Потрошитель, судя по всему, был хирургом. Уважаемая профессия! Синяя Борода был набожным, работал дьяконом в церкви. А слабоумного Бруно все считали добрым человеком. Откуда же в обычных людях берется такая жестокость?

Все понимали, что это риторический вопрос, и продолжали слушать.

– Когда мы говорим о серийных убийцах, причина их жестокости кроется в стремлении преступника разрешить убийством собственные внутренние противоречия. Преступник бессознательно пребывает в психологической зависимости от жертвы. Он боится, что его отвергнут или унизят, пытается подавить тяжкие травмирующие воспоминания из детства, доказать самому себе, что имеет право на существование. Но как же преступник выбирает жертву? Кто скажет, что такое виктимность?

– Это склонность становиться жертвой, – ответил студент из первого ряда. – То, как выглядит и ведет себя жертва, может стать причиной преступления. Например, наивность и доверчивость, вызывающий макияж или наряд, легкий флирт…

– Ага, «сама виновата» – слышали, знаем, – выкрикнула студентка из соседнего ряда. – Мужланские отговорки для насильников. Может, короткие юбки запретить?

По аудитории прокатился смех.

– Вы оба правы, – поспешил примирить студентов Мещерский и вернулся на кафедру. – Человек может иметь предрасположенность становиться жертвой, а может стать ею случайно. Разумеется, общество не должно обвинять жертву, ее виктимность не снимает ответственности с преступника. Но мы должны научиться понимать поведение жертвы: это подскажет нам, почему преступник ее выбрал.

II

33 часа 40 минут с начала эксперимента

Страх парализовал Профессора, сердце бешено стучало, голова раскалывалась от боли. Мещерский попытался открыть глаза, но ощутил тугую повязку. Вдохнул и по тяжелому, сырому воздуху понял, что находится под землей. Да, Мещерский сидел в старом подвале на стуле со связанными руками и ногами, примотанными к ножкам стула.

Раздался металлический лязг. По спине Мещерского пробежал холод.

– Кто здесь? Что вам нужно? Меня будут искать!

Подошел Охотник, приподнял рукав, с первой попытки воткнул в вену Профессора иглу и набрал в шприц немного крови. Мещерский дернулся.

– Что вы делаете?!

Закончив, мужчина опустил рукав рубашки Профессора и застегнул пуговицу. На ткани мгновенно проступило кровавое пятно.

– Сколько времени я здесь?

Охотник молчал.

– Пожалуйста, ответьте!

Лязгнула тяжелая крышка люка. Мещерский остался один.

III

33 часа 5 минут с начала эксперимента

В помещении эксперимента горел приглушенный свет, тихо звучала успокаивающая мелодия.

Татьяна открыла глаза. Снова ночной кошмар. Каждую ночь, все эти двадцать лет.

Катя и Сергей Аркадьевич спали,