Врачи говорили, что мозг никогда не заработает отдельно от тела. Нужно учиться, стараться, провоцировать нейронные связи. И мы старались. С утра до вечера… Решали детские задачки, ходили по беговой дорожке, плавали, а по вечерам выходили на улицу, чтобы насладиться закатным солнцем, и я читал ей с телефона стихи.

Марина прижималась ко мне, затихала ласковым котёнком и пела детскую песенку. Это была идиллия, это была мечта. Только мы вдвоём…

Не знаю, кто ломал себя больше: я или она. Психика летела в тартарары! В моих руках была женщина, которую так и не смог отпустить, которая глубоко засела в моей голове, но ощущение, что она может исчезнуть в любой момент, ужасала.

Марина хваталась за меня, чтобы не упасть, а я держался за нее, чтобы снова не забыть, как дышать.

Я стал для неё всем: мужем, другом, родителями. Весь быт, о котором я никогда не думал, свалился мне на голову, как снежный ком. Вечером, когда мы оставались одни, я нёс её в душ. Марина смущалась, поначалу даже немного плакала, но вскоре затихала, наслаждаясь касаниями рук. Кожа к коже…

Перебирал её волосы, втирал бальзам, замирал на мгновение, чтобы поцеловать в крошечную татуировку в виде звёздочки, сделанную в честь выигранного чемпионата области. И это тоже было наше время.

Мы не расставались, компенсируя то, что у нас украли. То, ради чего мы выживали всё это время! Теперь мы вместе. И мы всё начнём сначала.

Учился выбирать женскую одежду, подбирал ортопедическую обувь, чтобы она была красивая, яркая, а главное – удобная.

Когда Лиса не успевала приехать, я помогал Марине расчесать волосы, даже пытался плести косу, а когда выходило плохо, то она начинала смеяться надо мной. И я нарочно делал плохо, только бы услышать эти ласковые звуки радости.

Это было всё странно…

Мы словно уснули, а наутро очутились в другой, совершенно чужой жизни, правила которой изучали вместе.

Дни превратились в строгий график, где каждый шаг был расписан по часам. Обход врачей, обязательные анализы, сеанс у психотерапевта, реабилитация, свободное время и долгое занятие в бассейне, где в состоянии полной невесомости Марина могла скинуть оковы, от которых никак не мог избавиться её мозг.

Она была напугана до глубины души. Любой звук, шаги, непонятный шорох – заставляли её цепенеть, снова сжиматься в ожидании чего-то плохого.

Всё чаще заводила разговоры про то, что я должен уйти, должен оставить её, бросить, отвернуться!

Вспыхивала спичкой, горела недолго, а после осыпалась пеплом в мои объятия. И тогда я гладил её по спине, целовал в шею и говорил, что мы всё преодолеем.

– Я люблю только тебя…

Эти слова дыру в сердце прожигали. Не верил в их реальность, не верил, что вновь могу услышать их не во сне или пьяном бреду, а в действительности.

Но что значит моя действительность?

А могу ли я доверять её действительности?

Вдруг это всего лишь обрывки воспоминаний, где она когда-то была счастлива?

Марина не просила ничего в ответ, она просто прижималась, ластилась зашуганной кошкой, пыталась согреться, словно всё это время на улице жила. Ей не нужен был мой ответ, она словно и так всё прекрасно понимала…

– Артёш, отпусти, – из последних сил прошептала Марина, скидывая со своей руки мою ладонь. – Я сама…

Марина вновь и вновь пыталась самостоятельно сделать упражнение на снаряде, имитирующем ступеньку. Её раскачивало, тело плохо слушалось, а она злилась, пытаясь поймать контроль над собой. Моя девочка… Мой воин!

И так разозлилась, что шагнула, да так твердо, уверенно, что мы с реабилитологом вздрогнули. Шаг, ещё шаг… И у неё получилось!

Мартышка застыла, пытаясь осознать, что сделала. Ей нужно было время, чтобы поверить, принять, что тело может её слушаться, и бояться совершенно нечего!

– Артёёём…

– Да ты ж моя, Мартышка! Ты посмотри, как хорошо получилось! – хотелось орать на всю больницу! Чтобы все слышали, чтобы все, кто не верил, знал, что нас невозможно сломать, пока мы вместе.

После занятий мы снова шли до палаты сами. Марина после того раза вообще отказывалась садиться в коляску, зная, что и этот непростой путь ей под силу. Позже она рухнет от усталости, но сейчас… Сейчас это очередной вызов, который нужно преодолеть.

– Пицца, – вдруг прошептала Марина, оборачиваясь в мою сторону. Она так забавно повела носом, улавливая узнаваемый аромат выпечки – Пахнет пиццей.

– Какими-то пирожками, а не пиццей. Давай, Мариш, осталось немного, и мы пообедаем. Чего ты хочешь?

– Пиццу? – рассмеялась она, смело толкая дверь палаты. Но стоило сделать шаг, как замерла и стала заваливаться назад. Да я от того, что увидел, тоже чуть было не рухнул!

Моя мама, вооружившись тряпкой, намывала полы палаты.

– Боже, как вы меня напугали! – мама вздрогнула, а на её крик из другой комнаты вышли Софа и Алиска.

– Сонька! – придерживая Марину за локоть, я обнял блудную сестрицу. Нет, в город она, конечно, больше не возвращалась, но мы регулярно встречались с ней. – Ты прилетела?

– Примчалась сразу, как только узнала, что произошло. Не прогоните? – Соня отлепилась от меня и обернулась к Марине.

С Мартышкой происходило что-то странное… Она затряслась мелкой дрожью, стала закатывать глаза и как ужик пыталась выскользнуть из моих рук.

– Чёрт! – я в последний момент подхватил её на руки. – Доктора!

Лиса первой выскочила из палаты и бросилась к сестринскому посту. И уже через несколько минут палата вновь превратилась в медучреждение. Снова капельница, снова тоненький стон Марины, снова это бледное и абсолютно безжизненное лицо…

– Это я виновата, – рыдала Алиса. – Не нужно было приводить никого! Она только стала стабилизироваться!

– Алис, не переживай, это могло произойти в любой момент, – не было злости, лишь тревога внутри разливалась.

Откат… Я с ужасом ждал этого момента. Да все врачи его ждали, вновь и вновь повторяя, что он может произойти от любого эмоционального потрясения.

– Прости, сынок, – расплакалась мама, утыкаясь мне в руку. – Я просто… Я хотела извиниться. Какая же я мать, если позволю, чтобы мои дети вновь стали несчастными? Прости меня, Артём! Прости! Можешь прогнать, но я всё равно не уйду! Буду сидеть под дверью, пока ты не простишь. Ты не должен проходить через всё это… один. У тебя есть семья!

– Артём, я тоже никуда не уйду! Мы все вместе будем помогать нашей Мартышке, – Софа тоже рыдала, испуганно наблюдая за толпой врачей, облепивших кровать.

– Всё хорошо. Давайте просто подождем?

Нужна была тишина. Мама с сестрой обняли меня и ободряюще похлопывали