— Я тебя не виню.

Я встаю. Смущение Теодоры очевидно, и на него больно смотреть. Она смущается, потому что чувствует, что я застал ее в момент слабости?

Она так старается казаться всегда безупречной, всегда контролирующей себя — возможно, это ее способ поддерживать баланс сил между нами. Может быть, из-за этого ей кажется, что баланс сил теперь изменился в мою пользу?

Она собирает свои вещи, каждое ее движение скованно, но на щеках появился слабый румянец. Если она чувствует, что баланс нарушен, то что, если я нарушу его в другую сторону?

— Если честно, я тоже устал, — говорю я ей, пожимая плечами. — На самом деле я измотан. Не знаю, как ты, а я чувствую себя так, будто не высыпался с лета.

Она поднимает глаза, и уголок ее рта слегка приподнимается.

— Я не думала, что тебе вообще нужен сон.

Я громко смеюсь. — Как вампиру?

Теодора смотрит на меня немного лукаво. — Скорее, как акуле. Как будто ты умрешь, если остановишься.

Я сужаю глаза, внимательно наблюдая за ней. Ее смущение, которое она испытывала раньше, кажется, ослабло — возможно, мне удалось устранить тот дисбаланс, который заставлял ее чувствовать себя неловко. Ее игривость — это дополнительный бонус, неожиданное благо.

Часть меня тоже хочет поиграть, скрести свои когти с ее. Но, может быть, я устал, а может быть, меня передернуло от ее присутствия. В любом случае, мне хочется хоть раз быть искренним, а не игривым.

— Может, ты и права, — говорю я ей, не сводя с нее взгляда. — Иногда мне кажется, что я умру, если остановлюсь. Но иногда мне также кажется, что я умру, если буду продолжать. — Я наклоняю голову. — Понимаешь, о чем я?

Она кивает, ее улыбка исчезает. — Я знаю, что ты имеешь в виду.

— Ну… — Я протягиваю ей руку. — Может, вернемся в общежитие?

Кивнув, она берет меня за руку, и я поднимаю ее на ноги. Она взваливает на плечи свою сумку и тянется к стопке книг на столе, но я останавливаю ее, ставя руку между ней и книгами.

— Я имею в виду спать, а не учиться.

Она сужает глаза. — Ты сразу собираешься спать?

Я улыбаюсь и протягиваю руку между нами. — Да, если хочешь.

Она колеблется, глядя на мою руку. Я чувствую ее усталость, потому что она такая же, как и моя. Она берет мою руку и пожимает ее. — Договорились.

Мы расходимся за пределами библиотеки.

— Спокойной ночи, Теодора.

— Спокойной ночи, Закари. Сладких снов.

Я бросаю на нее удивленный взгляд, ошеломленный таким нежным прощанием, но она уже отвернулась.

В ту ночь я быстро засыпаю, и мои сны, не смея ослушаться ее, действительно сладки. Мне снится полусонная и нежная Теодора, одетая лишь в лунный свет, и я просыпаюсь с трудом, полный отчаянной тоски.

Глава 12

Неуловимый ангел

Теодора

Одиннадцатый год — это просто ужас.

Бесконечная учеба, бесконечная работа, бесконечные вечеринки. Меня выбрали старостой, что также означает больше обязанностей, встречи с другими префектами, с учителями, с руководством школы.

Мой отец настаивает на том, чтобы я в совершенстве владела русским языком, поэтому я сдаю экзамен по русскому как независимый кандидат в дополнение ко всем остальным экзаменам, что означает занятия с репетитором по Интернету и многочасовые тренировки с Инессой. Я вынуждена отказаться от участия в большинстве клубов, за исключением команды по дебатам, поскольку я все еще капитан своей команды.

В этом году все испытывают стресс, и механизм его преодоления — секс. Дни в Спиркресте проходят напряженно, особенно в старших классах, и вечеринки соответствуют этому напряжению. Все отрываются по полной, когда могут, и я не могу их винить. Для них это отдушина.

У меня нет отдушины.

Я хожу на эти вечеринки и придерживаюсь своего лимита в три напитка. Больше — и я рискую оказаться пьяным, а быть пьяным в Спиркресте означает быть снятым на камеру не менее чем дюжиной людей. Слишком много скандалов разразилось после того, как кадры с вечеринки попали в интернет, и меня парализует страх, что мой отец когда-нибудь найдет такие кадры со мной.

Хотелось бы мне не быть такой напуганной. С каждым годом мысль о том, чтобы дать себе волю, становится все более заманчивой. Даже одна ночь свободы от постоянного стресса и тревоги была бы сейчас просто находкой. Будет ли отдача стоить риска?

Вряд ли, и я не собираюсь это выяснять.

Как бы ни было тоскливо наблюдать за тем, как все веселятся на вечеринках, а я продолжаю жестко контролировать ситуацию, в этом есть и свой подарок.

Как я дружу с самыми популярными девочками года, так и Закари входит в небольшую и элитную группу мальчиков, "Молодые короли Спиркреста". В эту группу входят Северин Монкруа, наследник аристократической семьи Монкруа; Эван Найт, звездный спортсмен Спиркреста; Лука Флетчер-Лоу, чемпион по фехтованию и наследник группы Novus; и Яков Кавински, чей отец в России еще более влиятелен, чем мой.

У Закари с ними мало общего — он превосходит их всех умом, манерами и чистотой характера.

Молодые короли — это все, что вы ассоциируете с богатыми мальчиками, получившими частное образование: они правомочны, высокомерны, возбудимы и незрелы.

Я представляю, что Закари дружит с ними так же, как я дружу с Жизель и остальными, — потому что социальные связи здесь, в Спиркресте, необходимы, как еда и воздух. Когда я вижу его с друзьями, очевидно, что он не такой, как они… Я часто думаю, чувствует ли он себя таким же отчужденным, как и я.

Если да, то я не могу сказать. Но одно я могу сказать точно: Закари не против вечеринок, как и я. Может быть, он пьет, потому что тоже хочет отдохнуть от стресса 11-го класса. А может, он пьет, чтобы не отставать от своих друзей, но он пьет и играет в веселые игры, и я никогда не вижу, чтобы он ушел с вечеринки раньше меня.

Это неожиданно, и поначалу я немного разочарована в нем — пока не осознаю, в каком выгодном положении оказалась я.

Во-первых, пока Закари по выходным мучается с похмельем, у меня появляется дополнительное время для учебы. Поскольку все "Молодые короли", похоже, полны решимости проспать весь год, я уверена, что Закари тоже пытается поддерживать этот аспект своей социальной жизни, так что у него будет еще больше времени, которое он не будет тратить на учебу.

И последнее, но, конечно, не менее